Он чуть не испортил себе карьеру.

Он чуть не испортил, храни его боже, всю свою жизнь.

– Я должен прекратить видеться с тобой, – сказал он.

Ему все равно, – подумала она.

– Я не уверен в том, что я знаю о тебе, или по крайней мере думаю, что знаю о тебе, но все это заставляет меня… заинтересоваться тобой, Джи. Ты понимаешь?

– Нет.

– Боюсь, я подозреваю тебя в… преступлениях.

– Преступлениях?

– У тебя есть прошлое.

– Кто это копает? – спросила она. – Уж, конечно, не Виржиния?

– Нет, не Виржиния, она выше этого.

– Так кто же?

– Не твое дело.

– Кто?

Она слегка надавила на его виски. Это было больно, и он вздрогнул.

– Что случилось? – спросила она.

– Голова болит.

– Напряжение, это всего лишь напряжение. Я могу его снять, Титус. – Она дотронулась пальцами до его лба, ослабляя хватку. Он облегченно вздохнул. – Так лучше?

– Да.

– Так кто же копает, Титус?

– У меня есть личный секретарь, Линдон. Ты слышала, как я говорил о нем. Он знает о наших отношениях с самого начала Вообще-то это он заказывает нам гостиницу и организует прикрытие для Виржинии.

В его речи было что-то мальчишеское, и это было довольно трогательно. Хоть он и намеревался оставить ее, это не выглядело трагедией.

– Линдон просто чудотворец. Он провернул кучу дел, чтобы нам с тобой было легче. Тогда он о тебе ничего не знал. Это случилось, когда он увидел одну из тех фотографий, что я взял у тебя. Я дал их ему, чтобы он разорвал их на мелкие кусочки.

– Почему?

– Я не должен был брать их, это было ошибкой. Виржиния могла бы… – Он помолчал, потом продолжил: – Так или иначе, он узнал тебя, хоть и не мог вспомнить, где видел тебя до этого.

– Но в конце концов вспомнил.

– Он работал в одной из моих газет, в колонке светской хроники. Именно оттуда он пришел, когда стал моим личным помощником. И он вспомнил твою предыдущую реинкарнацию – ты была Жаклин Эсс, жена Бенджамина Эсса, ныне покойного.

– Покойного.

– И он принес мне еще кое-какие фотографии, не такие красивые, как твои.

– Фотографии чего?

– Твоего дома. Тела твоего мужа. Они называют это телом, хотя, Бог свидетель, там осталось мало человеческого.

– Его и для начала там было немного, – просто сказала она, думая о холодных глазах Бена, его холодных руках. – На одно лишь он и был годен – заткнуться и кануть в безвестности.

– Что случилось?

– С Беном? Он был убит.

– Как?

Дрогнул ли хоть чуть-чуть его голос?

– Очень просто.

Она поднялась с кровати и стояла около окна. Мощный солнечный летний свет прорвался сквозь жалюзи и, прорезав тень, очертил контуры ее лица.

– Это ты сделала.

– Да. – Он учил ее говорить просто. – Да. Это я сделала.

Еще он учил ее, как экономно расходовать угрозы.

– Оставь меня, и я вновь сделаю то же самое.

Он покачал головой.

– Ты не осмелишься.

Теперь он стоял перед ней.

– Мы должны понимать друг друга, Джи. Я обладаю властью, и я чист. Понимаешь? В общественном мнении меня ни разу не коснулась даже тень скандала. Я могу позволить себе завести любовницу, даже дюжину любовниц – и никто не сочтет это вызывающим. Но убийцу? Нет, это разрушит мне жизнь.

– Он что, шантажирует тебя? Этот Линдон?