Так прошло лет пять. Этьен несколько окреп и был очень красив с своей бледной, склоненной на плечо головкой и большими голубыми глазами, но рос тихо или, лучше сказать, почти не рос, и искривление его стана становилось все заметнее.

Барон Корвеннек наконец вернулся; как внезапно исчез он из замка, так же внезапно снова появился он перед своей женой.

Увидя незнакомого рыцаря в полном вооружении, маленький Этьен вскрикнул и от испуга лишился чувств. С презрением оттолкнул его ногой барон Корвеннек и, не говоря ни слова, вышел из комнаты. Жена последовала за ним и старалась извинить испуг ребенка:

— Вы появились внезапно, никто не ожидал вас, а Этьен никогда не видал рыцарей!

— Никогда еще Корвеннеки не производили на свет зайцев, и я не хочу видеть этого зайчонка в моем замке!

Долго плакала мать Этьена и умоляла мужа дозволить ребенку жить в одной из башен на ее половине. Надоели рыцарю эти слезы, и он махнул рукой. Этьен редко сходил со своей башни и с ужасом смотрел на отца, если нечаянно встречал его; с презрением отворачивался от него и Корвеннек, но потом всегда бывало ему как-то не по себе, и долго преследовали его широко открытые, полные ужаса глаза ребенка.

В конце года родился у рыцаря второй сын, — крепкий, здоровый мальчик, и отец окончательно возненавидел старшего сына, законного наследника замка.

Наконец, мать Этьена, видя, что дела принимают все худший и худший оборот, сама отвезла ребенка в ближайший монастырь и поручила его настоятелю, человеку очень уважаемому и доброму. Таким образом, оба брата росли, никогда не видя и не зная друг друга.

Время шло, и стали они юношами. Младший брат наследовал все вкусы своего отца: тяготила его домашняя жизнь, и манили его рыцарские подвиги, турниры и битвы. Отец сам повез его ко двору французского короля.

Этьен остался в монастыре и поселился в отдаленной келье отшельника, на утесе у самого берега океана. Здесь жил он в полном уединении, проводя время в размышлениях и чтении. Вся библиотека настоятеля монастыря перешла в его руки. Мать проводила с ним почти все время, когда отца и брата не бывало дома: вместе они пели (у обоих были чудные голоса) и играли на мандолине. Этьен бывал тогда совершенно счастлив: мать и море, лучшие его друзья, были с ним неразлучны. В те дни, когда он чувствовал себя крепче, он любил ходить с матерью по окрестным селениям; они входили в хижины бедняков, — мать приносила им хлеба и платье, а он, дитя, выросшее в полном непонимании земного благополучия, садился у изголовья несчастного, больного, страдающего и пел им своим чудным голосом, и несчастные, больные, страдающие забывали свое горе и страдание, слушая его райскую песню.

Когда же возвращался рыцарь домой, Этьен переставал бродить по окрестностям, и крестьяне говорили со вздохом: «Вот вернулся господин, и умолк наш соловей!», хотя возвращение барона бывало для них выгодно, так как при нем помощь из замка раздавалась еще более щедрой рукой и хлебом, и скотом, и деньгами.

Случалось иногда Этьену издали увидеть своего отца, и стремглав бросался он прятаться в свою келью и долго сидел в ней, не смея шевельнуться.