Поезд Ростов-на-Дону – Москва прибыл в Переслав ранним утром, строго по расписанию, в 3.47 пятницы, 9 июня. Из вагона на мокрый от начинавшегося дождя перрон вышел капитан запаса Дементьев. Он поблагодарил проводницу, молодую смазливую женщину, бесполезно пытавшуюся по время поездки завести с холостым офицером откровенный разговор, попрощался с ней, поднял дорожную сумку, в которой уместилась вся поклажа бывшего командира группы спецназа, и направился к подземному переходу. Состав подали не к первой платформе, как обычно, а к третьей. Пройдя переход и выкурив сигарету, Дементьев вышел на привокзальную площадь станции Переслав-2. Поднял ворот легкой куртки. Увидел несколько припаркованных у торговых палаток машин. Среди них две с «шашечками» на крыше. Но, видимо, здесь существовали свои правила, своя очередность на клиентов. Из-за навеса к капитану подошел дородный мужчина в темной бейсболке и, несмотря на прохладу и дождь, в майке, на которой красовался портрет Че Гевары:

– Куда едем, молодой человек?

– Здесь недалеко. На Трудовую, километра не будет. Дошел бы пешком, если бы не дождь. А так близко таксисты, наверное, не повезут.

– Это смотря сколько заплатишь. Дашь полтешок, отвезут. Какие проблемы?

– Пойдет! А ты тоже таксист?

Мужчина рассмеялся:

– Не-е, я у них разводящий. Как в карауле. В армии-то служил?

– Служил!

– И где?

– Интересно?

– Не хочешь – не отвечай!

– В рембате, прапорщиком! Старшиной роты.

– Честно говоря, не похож ты на прапора. Ну да ладно, какая, в конце концов, разница, кто и где служил. Ты иди вон к серебристой «десятке». Скажешь Филе, пусть отвезет за полтинник. Взбрыкнет, сошлешься на меня. В момент заткнется и прямо к подъезду и доставит.

Водитель Филя не взбрыкнул и за пять минут доставил Дементьева к подъезду девятиэтажного панельного дома. Сюда мать переехала после гибели отца, не могла оставаться в квартире, где они были счастливы. Андрей почти не знал соседей, да и менялись они часто, кто-то улучшал свои жилищные условия, кто-то отдавал квартиры детям, кто-то попросту умирал, и заселялись наследники. Впрочем, здесь капитан бывал редко. Заезжал в отпуске на день-другой, а потом в деревню, где он чувствовал себя комфортней. Каждое лето, пойдя в школу, он проводил в деревне.

Дементьев вошел в подъезд. Лифт ночью не работал. Экономили, видимо, электроэнергию, а может, отключили, чтобы пацанье не каталось. Пришлось подниматься на шестой этаж пешком. Впрочем, это не составило труда для натренированного офицера. Вот и квартира № 22. Андрей нажал на кнопку звонка. Услышал трель за дверью. В ответ – тишина. Позвонил еще раз, результат тот же. Подумал, мать, наверное, в деревне. Открыл дверь своим ключом. Квартира встретила его жуткой тишиной и темнотой. Андрей включил свет в прихожей. Разделся, разулся, надел тапочки, они стояли там, где он их оставил, приезжая в отпуск в последний раз. Прошелся по квартире. Заглянул в комнату матери. Кровать заправлена, на столике ничего. Вошел в гостиную. И здесь все как было. Мягкая мебель, стенка, тумба с телевизором, из которого был вытащен шнур антенны. Плотно зашторенные окна балкона. Заметный слой пыли на предметах мебели. Но, судя по тому, что сотовый телефон матери отвечал на вызовы длинными гудками, она недавно должна была быть здесь, в городе. Почему же не отвечала? Или мобильную связь установили и с Ухарево, а мама большую часть времени проводила в семье сестры? Поэтому и не отвечала? Разобраться же в пропущенных вызовах не смогла. Возможно, Андрей звонил именно тогда, когда мать уходила, оставляя телефон в хате. Это вполне вероятно. Да и не привыкла она пользоваться непонятной для нее связью. Надо будет утром позвонить. Уезжая, Андрей по привычке оставил бутылку водки в холодильнике. Чтобы, вернувшись, отметить приезд. Да и перекусить не мешало, он не ужинал, так как вечером в вагоне-ресторане не было свободных мест. Приняв душ, переодевшись в спортивный костюм, Дементьев прошел на кухню. Бутылка «Столичной» стояла на месте, рядом банки тушенки. В хлебнице немного слегка засохшего черного хлеба. Этого хватит. Капитан распечатал бутылку, налил полный стакан водки, ножом открыл банку тушенки, порезал хлеб. Произнес: