Алеша если не попрекнул, то поворчал. Но гораздо важнее денег было получение Толстым в 1901 году официальных документов, подтверждающих его фамилию и графский титул. Отныне, став полноправным подданным империи, он, кажется, в душе был счастлив и горд, но его демократичную и некогда с радостью расставшуюся с графским званием мать это отнюдь не радовало:
«К сожалению, так сложились обстоятельства, что тебе особенно надо беречься этого страшно ненавистного всем порядочным людям положения. Твой титул, твое состояние, карьера, внешность, наконец, — большей частью поставят тебя в положение более сильного, и потому мне особенно страшно, что у тебя разовьется неравное отношение к окружающим, а это может привести к тому, что кроме кучки людей, окружающей тебя и тебе льстящей, ты потеряешь уважение большинства людей, таких людей, для которых происхождение не есть сила… Мне кажется, что твой титул, твоя одежда и 100 рублей в месяц мешают пока найти самую симпатичную часть студенчества, нуждающуюся, пробивающуюся в жизни своими силами»>{76}.
Как следует из этого письма, Толстой в это время уже был студентом. В 1901 году, закончив реальное училище, он уехал в Петербург — город, который сыграет огромную роль в его жизни и творчестве, станет местом действия его романов и повестей; правда, Москва, через которую он ехал в столицу империи, поначалу понравилась ему больше. «Город русский, все нараспашку, все красиво, блестяще, мило и радушно», — писал он отчиму 20 июня 1901 года>{77}.
Востром отвечал: «Так Питер повеял на тебя холодом, Лелюша. Помню, что на меня он производил такое же впечатление. Но только потом к нему привыкаешь: не требуешь от него неги, ласки, прелестей, каких он не может дать, и начинаешь ценить другое: чистоту, комфорт, величие…»>{78}
В Петербурге Толстой подал заявление сразу в четыре института: Горный, Институт гражданских инженеров, Технологический и Лесной, а для того чтобы лучше подготовиться, весь июль занимался в частной школе профессора Петербургского электротехнического института Савелия Тимофеевича Войтинского.
Вступительные экзамены он держал в Горный и Технологический, принят был в Технологический институт на механическое отделение. Однако студент из Толстого получился неважный. О том, как он учился, Алексей Николаевич позднее рассказывал своему сыну Никите:
«У нас был профессор математики, необыкновенно шикарный мужчина, читал лекции в черном смокинге, в ослепительной рубашке. Помню, как он говорил бархатным баритоном: «А теперь, господа, вычислим объем тела вращения, имеющего форму сигары». Он пишет какие-то интегралы, а я сразу представляю себе дорогую гаванскую сигару, дивного вкуса дым, с каким выражением надо ее курить, как на меня смотрят с уважением, что я курю такую замечательную сигару… вижу, где бы все это могло происходить, вероятно, в дорогом английском отеле, весь пол в просторном холле затянут красным бобриком, кресла темной кожи, на стенах раскрашенные гравюры знаменитых рысаков, бесшумно идет слуга с лицом старого герцога — а очнусь, и профессор уже кончил выступление, и я все пропустил и ни черта не понял»