Столичный авторитет выглядел внушительно. Знакомая личность – этот наглый тип с бегемотистой физиономией на днях пытался прогнуть Спартака под Артура. А вчера он сам попал под раздачу – глаз у него подбит, глубокая ссадина на носу, губа распухла… Но все это не вызывало презрительную усмешку. Спартак смотрел на громилу безо всякого ехидства, но и робости в его глазах не было. И на ствол пистолета, что смотрел ему в живот, не обращал никакого внимания. Дрын тоже ничего не боится или делает вид, что ему все нипочем.

– Ты дуру свою убери, – резко, но без надрыва сказал Спартак.

– Еще чего!

Московский авторитет также старался держать свой страх в узде, но все-таки в нем произошел сбой. От сильного волнения у него вдруг задергалась щека, и ему никак не удавалось избавиться от этого нервного тика.

– Боишься?

– Я боюсь?! Да я тебе сейчас башку прострелю! – заявил москвич.

Только почему-то, вытянув руку, ткнул Спартака пистолетом в грудь.

– Стреляй. А потом тебя самого закопают. Поверь, ты своей дурой никого здесь не напугаешь.

– Слушай, откуда ты такой взялся, что грудью на амбразуру лезешь? – скривился браток.

– Это не я взялся. Это ты взялся на мою голову. Не надо было за ару подписываться. А ты подписался. И репчинский рынок теперь наш…

– Ты даже не знаешь, с кем связался!

– Ну так уважь, объясни, – ухмыльнулся Спартак. – А то ведешь себя, как будто мы грязь из-под ногтей. Хоть бы назвался для приличия, а то ведешь себя, как та бомба…

– Какая бомба?

– Атомная. Она тоже не назвалась, когда на Хиросиму падала. Но в тебе-то такой силы нет. Тебе попроще надо быть…

– Носорог я.

Спартак усмехнулся. Он почему-то думал, что у этого типа кличка Бегемот. Впрочем, не очень-то он и ошибся.

– Варшавские мы! – уточнил для пущей важности бегемотистый.

– Да хоть бухарские…

– Мы с солнцевской братвой работаем!

– Работайте дальше, мы не против. Только в другом месте…

– Ты чо, не понимаешь? Я тебя щас пристрелю! – взвыл Носорог.

Но градус истерики сбил молоток, занесенный над его головой. Он выстрелит в Спартака, а Бес тут же проломит ему череп. И других стрелков ждало то же самое.

– Стреляй, – с видимым равнодушием усмехнулся Спартак.

От страха у него заледенело под коленками, онемели руки, потяжелевшая душа так и норовила соскользнуть в пятки. Но показать свой испуг он не мог, гордость не позволяла. Не так страшна смерть, как позор…

– Ты что, псих? – нервно, если не сказать истерично спросил Носорог.

– Да. И зовут меня Спартак. Кто-то Наполеном зовется, а я Спартаком…

– Ага, а это твои спартанцы…

– Да, такие же психи, если ты не знаешь.

– Почему не знаю, знаю! Психи вы… Но ничего, я постараюсь вас вылечить.

– Как?

– А свинцовыми пилюлями!

– Слышь, я, может, и псих, но словами не кидаюсь. Хочешь стрелять, так стреляй. А нет, так проваливай! И чтобы духу твоего здесь не было!

– Ну все, молись!

Носорог внутренне напрягся и даже шевельнул пальцем на спусковом крючке. Страшно ему стрелять, но ведь он должен сдержать слово. А помешать ему Спартак, увы, не может. Одно неосторожное движение с его стороны, и тогда браток точно нажмет на спуск. А так, может, и пронесет. Хотя вряд ли…