Володя кивнул, чувствуя, как замерзают ноги.

– У вас таких нету, – продолжал начальник. – У вас другие. Чтоб, значит, силой нас вернуть. Как дурную бабу домой. А я б не против, честно тебе скажу. Мерзнуть надоело. И дурость эта вот уже где!… – Он провел рукой по горлу.

– Так когда я могу увидеть наших свидетелей? – спросил Володя, чувствуя, как усиливается головная боль от голоса хозяина этого ледяного кабинета.

– А, замерз! – торжествующе сказал тот, как если бы Володя был в этом виноват. – Привыкли там в тепле. А у нас экономия, мать ее так! Михась! Ну где ты там?

Михась снова просунул свою жующую физиономию в дверь.

– Вот дай ему фамилии и адреса, – сказал начальник Володе, – Михась враз доставит. И сразу отправим в управу.

– У вас нет ничего случайно от головной боли? – поморщился Володя, чувствуя, что его начинает поташнивать от чесночного запаха, который теперь распространял Михась.

– Нету, – пожал тот плечами. – Ничего у нас нету. Одне дурни с карбованцами остались. А что ж ты, милый, так легко оделся, когда к нам поехал? Думал, у нас тепло, да? Юг, да? Ты хоть ел сегодня что-нибудь?

Володя вспомнил, что действительно ничего не ел. Сегодня, во всяком случае.

– Ну погодь, сейчас чего-нибудь принесу, пока Михась ходит.

Подмигнув, он тяжело поднялся с места и вышел за дверь.

Володя продолжал сидеть, прикрыв глаза. Только голодного обморока не хватало… Итак, что же получается? Связать эти четыре, да, уже четыре убийства, понять логику – пока трудно. Двое убитых – ясные мерзавцы. Турецкий настаивает, что все три убийства были как-то связаны. Ну да – почерк, исключительное искусство стрелявшего…

Что еще? Двое были каким-то образом знакомы с помощником замминистра обороны. Тоже хорош гусь. Что скажет Александр Борисович, когда узнает о четвертом случае? Казалось бы, вовсе выбивающемся из какой-то системы, если она есть…

Он уснул, когда в кабинет вошел начальник. Тот потер ему виски, дал что-то понюхать. Володя с трудом разлепил глаза, увидел перед собой шмат деревенского сала, пересыпанный крупной солью, и кусок черного хлеба. И пару зубчиков чеснока. Есть он не стал. Попросил чаю, чтобы хоть как-то сбить дрожь во всем теле, согреться.

– Сейчас поедем с тобой в управу, может, там топят, – сказал начальник.

Хорошо бы, подумал Володя, хоть чуть-чуть согреться.

Чая не было. Был кипяток. Как на железнодорожных станциях необъятной родины после войны. Сахар, слава Богу, был. Только «буржуйки» не хватало…

В управлении было тепло. Там стояли раскаленные «буржуйки», о которых вспомнил Володя.

В лаборатории НТО городского управления внутренних дел уже были Дмитро и Микола. Сидели смирно, смотрели на экран, где, как в калейдоскопе, мелькали глаза, брови, уши, носы. Пока пожимали плечами: а бис его знает… Мабуть, и так.

Володю трясло. Только не хватало простудиться. Он мечтал о таблетке аспирина, байеровской, даже почувствовал, как доносится шипение в стакане с водой, когда она растворяется…

– Вам плохо? – спросили его.

– Кажется, заболеваю, – улыбнулся он. – Но не обращайте внимания. Я могу попросить у вас копию акта баллистической экспертизы по делу об этом убийстве? Мы должны сравнить результаты, понимаете? Сверить этот выстрел с нашими выстрелами.