Я возвращаюсь в магазин, нахожу фонарик и батарейки к нему. Мои негибкие пальцы не справляются с упаковкой, а нож пришел в полную негодность. Перехожу к выставке многофункциональных складных ножей. Секунду колеблюсь – нам запрещено любое оружие, – но выбираю ножик себе по руке и раскладываю самое длинное лезвие. При этом я напоминаю себе, что они называются «мультитулы» и не опаснее того ножика, который мне выдали в начале шоу. Вскрываю упаковку батареек. Это становится похожим на игру «найди клад». Найди предмет А, чтобы получить доступ к предмету Б, найди предмет В, чтобы открыть предмет А. Ощущение победы, которое я испытываю, вставляя батарейки в фонарик, оказывается странно острым, и именно это ощущение заставляет меня насторожиться. Меня хотят убаюкать. Очень скоро что-то пойдет не так. В подсобке меня что-то дожидается.

Но когда я свечу туда фонариком, то вижу только товары. Обувь лежит на стеллаже вдоль одной из стен. Нахожу понравившиеся мне ботинки своего размера. Они сидят на ноге так, словно я ношу их уже давно.

Потом перехожу к разделу женской одежды. Я ношу свои вещи уже как минимум две недели, и они буквально залеплены грязью. Когда я прищипываю ткань моих брюк, складка сохраняется, и я почти уверена, что при этом из материи летит пыль. Выбираю спортивное нижнее белье, несколько футболок и брюк. Я почти радуюсь, направляясь с одеждой в примерочную. Не знаю, с чего я вдруг решила воспользоваться примерочной: скорее всего, там тоже стоят камеры, да и о скромности мне давно пора забыть. Меня наверняка успели заснять на корточках за большими и малыми делами. Наверное, дело в привычке.

Я закрываю дверь примерочной. В ней нет потолка: неяркий свет заползает сверху, словно припорашивая все пылью. Сгружаю одежду на банкетку, а потом поворачиваюсь – и, вскрикнув, в ужасе отшатываюсь. На долю секунды мне показалось, что на меня смотрит иссхошая бомжиха. Я забыла о том, что в мире существуют зеркала, а у меня есть отражение.

Было бы смешно говорить, что я себя не узнаю, но я поражена переменами. Я приближаюсь к зеркалу, чтобы рассмотреть свое лицо. Под ярко-голубой шапкой ввалившиеся щеки. Под глазами громадные мешки. Я еще никогда не была такой худой и такой грязной. Живот у меня втянулся под ребра. Я была пухлой только в детстве, но впалым живот у меня никогда не был. По-моему, ему таким быть и не положено. Может, именно поэтому я так мерзну? Я делаю шаг назад – и мое отражение превращается в пятно грязи.

Мои приоритеты меняются. Оставив выбранную одежду в примерочной, ищу в магазине мыло, влажные салфетки – что угодно, что поможет мне избавиться от грязи, покрывшей кожу. Я пару раз купалась – вроде как – и меняла нижнее белье (у меня его две пары). Каждую пару я стараюсь между переодеванием привести в порядок, но в последний раз я меняла белье уже несколько дней назад, и обе пары покрыты пятнами и провоняли.

Я нахожу туалет за дверью, на которой написано: «Для персонала». При свете походной лампы поворачиваю кран. Безрезультатно. Не удивившись, я снимаю крышку с бачка и наполняю походную миску оставшейся там жидкостью. Полностью раздевшись, я отмываюсь, как могу, смыливая кусок натурального конопляного мыла и измазав три походных полотенца. Остатками воды из бачка я ополаскиваюсь. После этого у меня на ногах все равно остается скользкий слой мыла. Это ощущение нельзя назвать неприятным: в последнее время на мне было нечто похуже мыла. Волосы у меня по-прежнему мерзкие, но тело кажется чистым.