К середине XVI века системно-идеологическая самоизоляция[26] продолжала набирать обороты, почти достигнув своего пика. Самоизоляция в любом формате — штука весьма бестолковая. В радикальном же так и вообще — крайне вредная и деструктивная.
И чем дальше в лес, тем толще получались партизаны.
Само собой, Дмитрий не имел никаких личных предрассудков в отношении православия. Это было вне его парадигмы мышления. Он ненавидел все религии одинаково, не опускаясь до любимчиков. Да, православие играло ключевую роль в формировании и усилении системно-идеологической самоизоляции. И что с того? Вместо него могла быть любая другая религия, подаваемая в формате государственной идеологии, локализованной территориально одним, далеко не самым сильным государством.
Проблема заключалась в том, что при любом столкновении идеологических платформ сильнее всего страдает та сторона, у которой меньше всего земель, денег, знаний, людей и так далее. Иными словами — ресурсов и уровня технологического развития. И чем дольше длится борьба, тем сильнее она бьет по слабому. Не потому, что плохой или неправый. Отнюдь. Природе вообще такие категории не интересны. Сильнее ему достается только по одной причине — потому что он слабый.
Грустная ситуация. Ибо все равно, кто с кем сражается. Коммунисты с капиталистами или православные с католиками. Бог, при прочих равных, всегда на стороне больших батальонов, как говаривал Наполеон. Единственный выход в свое время показали англичане. Именно в той туманной стране появилось понимание, что, если джентльмен не может выиграть по правилам, джентльмен меняет правила. Отец Дмитрия этого подхода к жизни не ведал. Он честно пытался выиграть в казино по правилам сего мутного заведения. Однако в Большой партии, длиною в несколько веков, это вело Россию от поражения к поражению. Не только и не столько к военным, сколько к социально-политическим и экономическим.
Конечно, кто-то может сказать, что к своему расцвету Российская империя стала территориально самым большим государством мира. Ну, после Британской империи, над которой в те же самые годы никогда не заходило солнце[27]. Вот только беда в том, что большая часть этих земель в России была непригодна для внятной хозяйственной деятельности. А львиная доля других имела массу специфических особенностей, продиктованных климатом и логистикой. Получилась большая очень земля. Но толку с того выходило чуть. Этакая империя неудобий и буераков. Проблем же оставался полный воз — от транспортных, хозяйственных и экономических до социально-политических и культурных. И учитывая общесистемное отставание от ведущих мировых держав, это сказывалось самым пагубным образом, усугубляя и без того не самую радужную картину.
Дмитрий прекрасно понимал общую диспозицию и пропорции сил.
Могла ли Россия в той системно-идеологической самоизоляции, в которой она пребывала, уверенно конкурировать и решительно побеждать на мировой арене? Нет. Очень непатриотичный вывод. Но Дмитрий и не был патриотом в привычном понимании этого слова. Он не понимал, какой в этом смысл. Для него патриотизм заключался в любви к Родине. А будет ли человек рад, если его возлюбленная голодная, холодная и грязная устало бредет по дороге? Возможно. Но такими вещами Дмитрий не увлекался. Плетка, страпон, кляп и прочие игрушки его не вдохновляли, как и не возбуждало истязание других. Он предпочитал видеть возлюбленную сытой, ухоженной, здоровой и если не счастливой, то уж точно довольной своей жизнью. И никаких комплексов не испытывал по поводу того, какими способами этого добиваться. Надо забрать у соседа вкусную еду для своей возлюбленной? Значит, надо. Надо научиться у другого соседа тому, как правильно забивать гвозди в бетон, чтобы по-человечески повесить картину в комнате любимой? Не вопрос. Главное — результат. Все остальное — пустая болтовня, детские комплексы и деструктивная рефлексия. Такой уж он был человек.