И на лице у него цветовая гамма как ни у кого.
...А три желания она и мне исполнять не стала.
И когда я ей потом говорил, что развод - лучший выход для нас со Светкой, она говорила "да". Но когда я продолжал про нас с ней, она гладила меня по голове и говорила "глупенький ты мой". Точь-в-точь как мне Кузов жаловался про своих. И я сообразил, что не она мои, а я ее желания исполняю.
Еще мы бродили по ночному лесопарку. А лягушки перебегали нам дорогу. И она их не боялась. Визуально, во всяком случае. А я хотел ее все-таки напугать и предложил поймать парочку. И она сказала "давай, попробуем!". И еще вспомнила про зоолога со знакомого научно-исследовательского судна. И сказала:
- Поймаем и подарим Алевтине Никитичне. Она их любит. Она из них чучело сделает.... - Помолчала.
И не как декларацию, а просто вслух подумала: - Почему-то мы всегда хотим сделать чучело из того, кого любим...
Еще она не любила целоваться и говорила, что не умеет. Ну честное слово, не умеет!.. А когда Трюльник, завидев ее, бросался к ней на шею и облизывал щеки, она говорила:
- Ну, Трюша! Ну, успокойся! Все бы тебе лизаться... Ну, какой ты после этого мужчина?!.- Она умела показать тебе, что ты свалял дурака, не ущемляя легендарного мужского самолюбия...
И еще мы кормили голубей у Исаакиевского. И как это ни банально, голуби клевали у нее с рук. А потом мы ждали автобус. И она говорила, что наш идет.
А я говорил:
- Это же троллейбус! У него рога.
- Это просто женатый автобус,- поясняла она.Каждый автобус после женитьбы становится троллейбусом.
И еще я говорил ей:
- Ну, скажи, ну. Скажи. Ну, пожалуйста. Ну, соври мне...
И тогда она говорила:
- Я тебя люблю.
И еще она уходила в плавание на три месяца, на полгода. И классическая книжная ситуация была шиворот-навыворот.
А когда я прихожу и звоню, то там за дверью в коммунальном коридоре слышны шарканья, чихания, шмыганья. Но не слышно ее тишины, с которой она всегда подходит. И у меня в голове сваривается, что коммуналка полна соседей, но Лиды нет. И правильно - я ведь к ней днем еще никогда не приходил. Я нажимаю на все кнопки подряд, слышу перезвон. Знаю, что никто так и не подойдет. Но что Лиде будет сказано про бандита, который своим хулиганством испугал ребенка, поднял с кровати инвалида и прочее...
А ребенку второй десяток пошел, и он устраивает милые шутки: собирает по всей квартире будильники, штук семь-восемь. Заводит с интервалом в несколько минут и прячет в своей комнате под кровать, за книги, на шкаф. И его бабка, когда пробивает час, хватается за сердце с интервалом в несколько минут. А дитя довольно ржет. А у инвалида две руки, две ноги и всё на месте. Но ему три зимы тому назад на голову сосулька упала и разлетелась в брызги. Для него это - как воздушным шариком. Но он отлеживался и стенал, пока всех не приучил к своей инвалидности. И еще он тщательно скрывал, что подбросил в туалет подшивку "Крокодила" за целый год. А квартира-то коммунальная..." И был большой скандал.
И я, расстроенный, что Лиды нет дома, домой идти не хочу. И иду в кино рядышком, где и отсижусь. А там и Лида вернется.