Сама Скорнякова, несмотря на хромоту, двигалась постоянно, с утра до вечера обходя больных детей, а ведь от поликлиники до нашего общежития даже здоровым шагом пёхать минут двадцать. У нее же одна нога короче другой. В специальном ботинке с толстенной подошвой врачиха ходила, переваливаясь по-утиному, зато очень быстро – не догонишь. Выглядела она неважно – бледная и худая, поэтому когда докторша появлялась в общежитии, ей сразу же несли блины, пончики, пирожки, куличи, крашеные яйца – от чистого сердца.

– Ну что за безобразие! – возмущалась Скорнякова, глотая слюнки. – Вы меня как гоголевского городничего задариваете! С чем пирожки? Только попробую…

Я еще раз внимательно осмотрел комнату, ища тараканов: ни одного. Ладно! Подождем! Положив в карман сорок копеек, я спустился во двор. Под навесом как обычно дежурил наш сторож дядя Гриша, трясущийся так, словно к нему подключили провода высокого напряжения. Контузия. Во время войны он был моряком, упал за борт, снесенный взрывной волной, чудом спасся из ледяной воды и до сих пор ходит в черном бушлате, расклешенных брюках и тельняшке.

– Г-г-г-у-у-л-л-л-лять? – спросил он.

– Ага.

– Д-д-д-д-о-ж-ж б-б-б-у-д-д-е-е-т…

– Не сахарный – не размокну!

Я постоял под навесом, озираясь по сторонам и прикидывая, куда бы направиться со двора. Места знакомые, здесь я вырос, знаю каждую выбоину в асфальте, каждую завитушку карниза. Но иногда бывает так, что вдруг ты почему-то смотришь на привычное, словно впервые – на новенького. И тогда становится ясно, что совсем не знаешь дома, в котором живешь…

Парадный вход в наше общежитие напоминает древнегреческий портик, но не из мрамора, а из чугуна – литье, старинное, узорное, с прорезями. Спереди, под коньком, виден затейливый вензель из трех переплетенных букв «НТК». Говорят, это – инициалы бывшего хозяина, он сбежал от революции за границу, спрятав все свое золото у нас на чердаке, но пока никто еще не нашел, как это случилось в фильме «На графских развалинах». А вот когда в прошлом году ломали остатки сгоревшего дома в Налесном переулке, в стене обнаружены чугунок с серебряными монетами. Клад тут же забрали в пользу государства, а крановщику, шарахнувшему по стене чугунным ядром, пообещали премию. И вроде бы заплатили, хватило аж на мотоцикл с коляской. А вот Тимофеич усмехается, сомневаясь: мол, почему тогда стихушничал и не проставился? Шиш ему дали, а не двадцать пять процентов!

Раньше за общежитием расстилался парк с прудом, но потом там построили Маргариновый завод. Жалко, конечно, природу… А что делать? Это теперь зайдешь в гастроном – и вот, пожалуйста: позади прилавка на специальном алюминиевом столе высятся три куба, каждый размером с коробку от радиолы, два желтых, это соленое и несоленое масло, и третий куб – темно-коричневый – шоколадное! А после революции и Гражданской войны масла в стране не хватало даже детям, потому-то и построили Маргариновый завод. Лида говорит: специалистов из самой Америки вызывали, так как они там первыми додумались мазать на хлеб маргарин – дешево и сердито!