Тем временем Амадео Джонсон вовсе не спешил покидать аэропорт имени Кеннеди. Наоборот, на своем «БМВ» он подкатил к прокатной фирме «Херц», сдал машину и пересел за руль поджидавшего его тут «вэна» – того, первого, в который были погружены чемоданы с кевларом.

– Все в порядке? – спросил он у молодого спортивного шофера этого «вэна», отодвинувшегося на место пассажира.

– Да. То есть yes, – ответил шофер, запутавшись в русско-английском.

– Good. Here is your ticket and money for the luggage.

Он вручил парню билет и конверт с деньгами для оплаты сверхлимитного багажа и еще через пару минут подкатил к правому крылу аэровокзала «International Airlines», к стеклянным дверям, над которыми значилось: «FRANCE AIR» & «KRASSAIR» («Красноярские авиалинии»). Здесь его спортивный пассажир-шофер с помощью грузчика выгрузил на тележку чемоданы с желтыми лентами «I LOVE NEW YORK», Амадео пожал ему руку, пожелал «good luck» и снова укатил в «Херц» сдавать и этот прокатный «вэн».

А его пассажир-шофер направился на регистрацию билетов в «KRASSAIR». Спешить ему было некуда – самолет, выполняющий рейс № 31 «Нью-Йорк – Москва» компании «KRASSAIR», вылетал в Москву через два часа после «дельтовского». Правда, повезло этому молодому человеку меньше, чем Винсенту, – дежурная, взвесив его багаж, сказала, что ему следует доплатить за лишние сто тридцать фунтов багажа (только весом и отличались его чемоданы от чемоданов Винсента, во всем остальном они – внешне – были идентичны). Но молодой человек не спорил, а, заплатив за лишний вес деньгами из конверта, выданного ему Джонсоном, отправился в ресторан поужинать.

Между тем Джонсон, сдав прокатный «вэн», доехал на «херцевском» мини-автобусе до аэровокзала «Америкэн», чтобы через сорок минут улететь в Лос-Анджелес, где на его банковском счету уже появился первый «русский» миллион долларов – стоимость его услуг Болотникову и тех фальшивых денег, которые вез теперь Винсент в Москву в своих оклеенных лентами чемоданах.

Операция по спасению избирательной кампании российского президента началась.

– Вы чё? Мозгами двинулись? На хера вы пацана привезли? – встретил отмороженных их одноухий главарь во дворе своей недостроенной новой избы на окраине деревни Великие Жуки, которая после любого дождя стоит по колено в грязи, всего в сорока семи километрах на северо-запад от Московской кольцевой дороги. Впрочем, веяния новых времен добрались сюда и по колее грунтовой дороги – на единственной деревенской улице, состоявшей из семнадцати дворов, шесть уже были куплены «новыми русскими» и перестраивались под модные кирпичные хоромы шведско-финского образца. Но у одноухого главаря банды отмороженных денег на кирпичные хоромы еще не было, он перекладывал старую прадедовскую избу тесом и столяркой, и весь двор вокруг этой избы был завален рубероидом, досками и свежими опилками от самодельной пилорамы.

Споткнувшись о какое-то полено, Марик не брякнулся носом в землю лишь потому, что повис на наручнике, которым его левую руку еще в машине пристегнули к правой руке Робина. Но, выпрямившись, мальчишка заносчиво ответил одноухому раньше своих пленителей: