Первые годы жизни мальчики провели в родительском доме в Гётеборге. Отец их был успешным предпринимателем, владельцем собственной компании по производству электронного оборудования, мать же до рождения сыновей изучала в университете — пожалуй, без какой-либо определенной цели — различные предметы, связанные с искусством.

Близнецы отличались с самого начала.

Даниэль хорошо ел, редко плакал и образцово соответствовал шкале физического развития.

Макс же развивался медленно, и когда по достижении возраста в двадцать месяцев он так и не заговорил, равно как и не выказал попыток самостоятельно передвигаться, мать забила тревогу и принесла малышей на прием к авторитетному педиатру в родной Упсале. Врач же, едва лишь увидев мальчиков вместе, тут же смекнула, что проблеме имеется довольно простое объяснение. Стоило лишь Максу засмотреться на какую-либо игрушку, в исследовательских целях поставленную перед близнецами, как Даниэль вставал на свои коротенькие ножки и приносил ее брату.

— Теперь вы сами всё видите, — обратилась педиатр к матери близнецов. — Максу, — ее ручка указала на мальчика, — просто не нужно ходить, раз Даниэль, — импровизированная указка переместилась в направлении другого малыша, — все ему приносит. Он еще и говорит, наверное, за брата?

Мать кивнула и объяснила, что Даниэль чуть ли не сверхъестественным образом вычисляет потребности и чувства Макса и посредством своего ограниченного, но весьма умело используемого словарного запаса доводит их до сведения окружающих. Например, сообщает, что Макс хочет пить, что ему жарко или нужно сменить подгузник.

Врача симбиотические взаимоотношения братьев обеспокоили, и она предложила на какое-то время их разделить.

— У Макса просто нет естественной мотивации ходить и разговаривать, пока брат обеспечивает его всем необходимым, — обосновала она рекомендацию.

Поначалу мать близнецов сомневалась в необходимости подобного шага, будучи уверенной, что последствия для обоих мальчиков окажутся болезненными. Как-никак они всегда были так близки. Однако мнению врача — признанного авторитета как в педиатрии, так и в детской психологии — она всецело доверяла, и после продолжительных обсуждений с мужем, в свою очередь посчитавшим предложение весьма разумным, женщина в конце концов сдалась. Супруги решили разлучить малышей на лето, когда у отца будет отпуск. Он присмотрит за Максом дома в Гётеборге, а она с Даниэлем отправится к своим родителям в Упсалу. Тем более что врач заверила, что летом дети развиваются гораздо быстрее и наиболее подвержены изменениям.

Всю первую неделю оба малыша безутешно проплакали, каждый со своим родителем в своем городе.

Ко второй неделе Даниэль перешел к более спокойной стадии. Он, похоже, осознал всю выгодность быть единственным ребенком и начал наслаждаться безраздельным вниманием матери и бабушки с дедушкой.

Макс, однако, продолжал давать волю слезам. Дни и ночи напролет. С каждым телефонным звонком в Упсалу в голосе отца, совершенно неопытного в плане присмотра за детьми, отчаяние звучало все пронзительнее. Наконец мать решила, что эксперимент необходимо прервать. Однако педиатр, которой она позвонила, убедила ее не останавливаться. А отцу всего лишь понадобится помощь няни.