— Бочкарев! — крикнул я капитану 'Невы'. — Ветер усиливается, как бы опять не шторм. Нужно поторопиться. Идем левым галсом круто к ветру, подняв все паруса кроме грот-бом-брамселя.

— На бок ляжем, командир! — крикнул в ответ капитан. Он уже ходил в штурмовой ветер, когда запоздал с возвращением в порт и знал что говорить. Две реи тогда потерял, и несколько канатов пришлось менять.

Посмотрев на уже поднятые паруса и матросов, что по вантам поднимались наверх, я отрицательно покачал головой.

— Нормально.

Подняв практически все паруса, мы с крутым креном на правый борт врезаясь носом и бушпритом в крытые волны Атлантики, буквально понеслись к неизвестному кораблю, который стал виден с палубы невооружённым взглядом, стараясь зайти к нему с подветренной стороны, чтобы у нас было хотя бы преимущество по ветру.

— Капитан! — закричал с мачты сигнальщик. — Наблюдаю выходящий из-за острова 'Ёж'.

— Поднять сигналы 'Князь на борту', 'Наблюдаю с подветренно стороны неизвестное судно', - тут же откликнулся Бочкарев и тут обратился ко мне. — Командир?

— Пусть оба сторожевика поучаствуют, — кивнул я, подходя к корме.

Капитан тут же стал отдавать приказы по поднятию флагов. Через минуту прозвучал холостой выстрел сигнальной пушки, заканчивающий общение с помощью флагов. Оба корабля, 'Ёж' и показавшаяся из-за острова 'Змейка' прибавив парусов, пошли навстречу неизвестному. Правда сильно южнее от нас, но зато неизвестный не сможет уйти по ветру, его прихватят наши сторожевики.

Через пятнадцать минут, когда до неизвестного осталось буквально пятнадцать кабельтовых, сигнальщик сообщил:

— Неизвестное судно поворачивает… он потерял ветер и дрейфует…. Это трёхмачтовик, потерявший одну мачту.

Всё это время мы шли круто к ветру, отчего наш корабль буквально лежал на боку, но скорость была приличной. Шли мы конечно опасным маршрутом, крутая волна в борт и всё, ляжем. Но тут другого выхода не было. Однако сейчас, когда неизвестное судно, в котором я опознал португальскую каравеллу, легло в дрейф, можно смени маршрут и немного выпрямить судно.

Капитан начал отдавать команды и я почти сразу отпустил канат, за который держался на крутой палубе, когда корабль выпрямился.

— Приготовится к абордажу! — крикнул Бочкарев, и ему сразу затворили командиры подразделений, стрелков и артиллеристов.

На подходе, 'Змейка' и 'Ёж' далеко отстали, я стал рассматривать каравеллу.

— Да-а, потрепало её, — пробормотал я, с интересом рассматривая десяток людей, я бы даже сказал скелетов, что находились на палубе и с некоторой безнадёжностью ждали нашего приближения. Наши намеренья им были понятны.

С треском ломающегося дерева корабли соприкоснулись. Дальше последовала привычная работа, полетели кошки и на палубу хлынули стрелки, не трогая команду по моему приказу.

Опытные матросы мне не помешают, к тому же хорошо знакомые с парусной работой. Через пару минут командир взвода стрелков доложился, что на борту кроме собаки находятся одиннадцать человек. Восемь на палубе и трое внизу. Последние больные и раненые. Капитана не было, как оказалось, он умер, но был жив шкипер, вот его-то я и попросил пройти к нам на борт. Тот охотно последовал моей просьбе, получив удар прикладом по спине от стрелка, которому не понравилось, что тот медлил следовать приказу его князя.