– Она сперва в «шестерку» ( Женская колония рядом с Нижним Тагилом.) поехала. Завтра, наверное, к вам.

– Ну, мы всегда рады хорошим гостям. С культурной программой помочь? Сам понимаешь, с нами тут многие дружат, так что отдых организовать – не проблема. Хоть в городе, хоть за городом. Денька на три в горы, на базу отдыха – вы как?

– Спасибо. Только мы, наверное, долго у вас не задержимся. – Предложение было заманчивым ровно настолько, насколько и неприемлемым. Хотя… Да нет, никак не получится! Даже предлагать Татьяне это не стоит. Тем более что – Скрябин вспомнил, как они утром позавтракали в гостиничном буфете и разъехались в разные стороны, – вообще непонятно, как она относится к тому, что было ночью. С ним самим все понятно, он уже и не помнит, когда чувствовал себя таким счастливым, как нынешним утром. А вот она как будто о чем-то жалела…

Отогнав эти мысли, Скрябин вернулся к работе:

– Когда с ним можно поговорить?

– Можно сейчас. Но лучше, конечно, вечером.

– Что, Петр Олегович изволят почивать?

– Петр Олегыч изволят трудиться. Танк делают. Т-90.

– Хм, это как? Для побега?

– Для армии. У нас договор с танковым заводом, уже два года. Иностранцы шум подняли: «В России опять используют труд заключенных». А на самом деле они, – хозяин кабинет кивнул на окно, – только рады. И при деле, и кое-что зарабатывают… Ну так что, зовем сейчас?

Скрябин утвердительно кивнул, и замначальника снял рубку внутреннего телефона. Отдав распоряжение, он еще минут двадцать посидел со Скрябиным, а потом запер сейф и поднялся из-за стола:

– Беседуйте, не буду вам мешать. Если хочешь, можешь кофе его угостить. И бутербродами – я сейчас скажу, чтобы их принесли из нашей столовой…

Войдя в кабинет, Петруха хотел доложить по всей форме, что осужденный такой-то, статья такая-то, срок двадцать лет, явился… Но узнал Стаса и замер, недоверчиво глядя, как он хозяйничает у маленького стола, на котором дымились две кружки кофе и стояла тарелка с бутербродами.

– Здорово, Петруха, – Скрябин, продолжая размешивать сахар, через плечо посмотрел на бывшего коллегу; а он сильно изменился! Заметно похудел, слегка осунулся, но главное – взгляд. Глаза у него… В общем, разговор действительно может получиться толковый. – Заходи, присаживайся. Я в гостинице позавтракать как следует не успел. Составишь компанию? Колбаса свежая, так что бери, не стесняйся…

Петруха напряженно опустился на жесткий стул, снял с головы и бросил на стол кепку. Со свистящей ненавистью в голосе сказал:

– Что ж ты меня, сука, так дешево подставляешь? Пацаны запах унюхают – в «барабаны» запишут.

– Да ладно тебе! – махнул рукой Стас, ставя перед ним кружку и кладя бутерброд. – Все знают, как ты героически молчал на следствии и на суде.

Петруха посмотрел на угощение, как на яд, и плотнее прижался к спинке стула.

– А если бы я тебя подставить хотел, – продолжил Стас, – то я бы, наверное, придумал что-нибудь посущественнее. Как ты считаешь?

Петруха промолчал, отводя взгляд.

– Как сидится?

– Сядь, посиди – узнаешь.

– Говорят, ты в авторитете.

– Я всегда в авторитете! – Заявлено было громко, но словам не хватало внутренней убежденности.