– Они должны появиться?

– А что, разве у сильного опера может быть по-другому? До скорого…

Ткачев ушел.

Шилов выплеснул недопитый кофе в корзину, сел за свой стол и выругался.

Бажанов, Ткачев… Начало недели безнадежно испорчено.

Значит, и вся неделя будет такая?

– Ну и где я? – вопросил Кальян, отрывая голову от подушки.

В расстегнутых брюках и голый по пояс, он лежал на огромном квадратном диване в VIP-зале восточного ресторана. Рядом дрыхла какая-то смуглая девица в полупрозрачном наряде исполнительницы танца живота. Кальян похлопал ее по заду:

– Эй, подруга, вставай. Утро уже!

Девушка что-то пробормотала и немного отодвинулась от него.

На столике рядом с диваном стояло множество разномастных бутылок. Целых не было, самое большее – полупустые. Кальян взял текилу, сделал из горла несколько глотков. Откинулся на подушки, полежал, глядя в потолок и припоминая вчерашнее. Сколько бы он ни пил, сильного похмелья у него никогда не бывало. Хотя все считали, что после загула он не меньше суток приходит в себя и страдает провалами в памяти.

Большая светлая комната, где он находился, была оформлена в стиле, соответствующем восточной ориентации заведения. Ковры, ширмы, принадлежности для курения опиума. Пахло какими-то благовониями. На полу валялись пиджак и залитая красным вином рубашка Кальяна. Он опустил руку, проверил содержимое карманов пиджака. Все на месте. Кто бы там чего ни думал, но даже в состоянии глубочайшего опьянения Кальян умел себя контролировать и алкогольной амнезии не был подвержен.

– Эй, есть кто живой? – крикнул он.

Тут же приоткрылась дверь, в комнату вошел метрдотель. Вид у него был немного напуганный. Оно и понятно: заранее неизвестно, чего ждать от такого клиента, как Федя Кальян, – то ли мордобоя, то ли царских чаевых, то ли и того и другого одновременно.

– Звали, Федор Аркадьевич?

– Если бы не звал, ты бы сюда сунуться не посмел. В Багдаде все спокойно?

– Да, Федор Аркадьевич. Мы еще не открылись, здесь только свои, первая смена.

– Шахиду позвони.

– Уже позвонили, Федор Аркадьевич. Уже едут…

– Свободен.

Метрдотель, скрывая облегченный вздох, хотел скользнуть за дверь, но замер, услышав окрик Кальяна:

– Отставить! Тело это забери.

Метрдотель с испугом посмотрел на спящую танцовщицу.

– Да жива она, жива, – усмехнулся Кальян, беря со столика прямоугольную бутылку текилы. – Нажралась просто.

Метрдотель безуспешно попытался растолкать девушку, потом просто взвалил ее на плечо и ушел, плотно затворив резную дубовую дверь. Но в одиночестве Кальян оставался недолго. Прошло, может быть, минут пять, и появился Шахид. Он был, как всегда, подтянут и деловит. На помятого Кальяна смотрел со скрытым презрением.

Кальян подумал, что его помощник слишком часто в последнее время стал себе позволять такие взгляды. Дурак, думает, что это не видно – а на самом деле его мысли прямо на лбу прочитать можно. Ничего, пусть пока думает. Ничего…

– Шахид, братан! – широко улыбнувшись, Кальян отсалютовал ему пиалой с холодным чаем. – Чайку хочешь?

Шахид отрицательно покачал головой.