Ноги у Тана подкосились, и он рухнул на колени.

— Я... я... он...

— Не доверять "старшему брату" — значит не почитать его. А непочтительность — мать неповиновения. В "Канонах" сказано, что в древности правители ходили походами на непочтительных, рубили им головы, складывали из них холмы и это было величайшим наказанием. Холм непочтительности может увеличиться ещё на одну голову.

Тан хотел что-то произнести, но не мог. Из полуоткрытого рта, сведенного судорогой, доносились лишь нечленораздельные звуки. Желтый Дракон умолк, достал из черной коробки сигарету, закурил, с удовольствием разглядывая обезумевшего от страха Тана. Он любил подобные зрелища, любил, как он сам выражался, "созерцать людей в их естественном состоянии".

— Но наши предки говорили, — продолжал Желтый Дракон, дав Тану возможность немного помычать, — что "старший брат", не почитающий родителей, заслуживает такого же отношения к себе со стороны "младшего брата". Значит, ты поступил правильно. В тебе говорила кровь достойного члена нашего Великого братства.

Слова Желтого Дракона долетали до Тана откуда-то издалека. Он плохо понимал их смысл, но уловил, что Желтый Дракон доволен им, что он оказался прав, считая Красного Жезла впавшим в немилость. Желтый Дракон говорил что-то еще, но Тан был не в состоянии его слушать. Ненавистный актеришка, неизвестно каким образом забравшийся так высоко, повержен, смят, раздавлен. В "Син Леоне" больше не будет появляться его наглая, самодовольная физиономия! Это ничтожество больше не будет заставлять Тана прислуживать себе, как паршивого официанта, и исполнять все его прихоти. Не будет орать на него. Всё. Занавес опущен, и юпитеры погасли. Так, кажется, любил выражаться этот комедиант?

— Я вас спрашиваю, Красный Жезл, — вдруг отчетливо услышал Тан голос Желтого Дракона.

Он затравленно посмотрел вокруг себя, но в комнате, кроме него и Желтого Дракона, больше никого не было. Тан ошалело уставился на главу "Триады".

— Я вас спрашиваю, Красный Жезл, — повторил тот, глядя на Тана. — Вам известны тайники этого человека?

До Тана наконец дошел смысл сказанного: Красный Жезл — теперь он, а "этот человек" — его бывший босс. Такого поворота Тан не ожидал. Он давно мечтал занять место Красного Жезла, но боялся признаться в этом даже себе: настолько несбыточным, а главное, крамольным казалось ему такое желание. Тан гнал от себя эти мысли, боясь, что Красный Жезл однажды сможет прочитать их на его лице. И вдруг... Он все еще не решался поверить своим ушам. Неужели все это происходит наяву? Неужели Желтый Дракон назвал Красным Жезлом его, Тана?

— Вы соизволите наконец ответить мне, Красный Жезл? — недовольно произнес Желтый Дракон. — Или на радостях вы потеряли дар речи?

Красный Жезл... Он — Красный Жезл. Совершенно обезумевший Тан на коленях пополз к Желтому Дракону, схватил его худую, морщинистую руку и прижался к ней своими лоснящимися губами. Глава "Триады" брезгливо поморщился, вырвал руку и, достав из кармана платок, тщательно ее вытер.

— Потрудитесь в будущем освободить меня от выражения признательности в такой форме.