– Ты что себе позволяешь, Максимилиан!? – раскатывается по стеклянным перегородкам его голос.

– Позволяю себе, – падаю на стул и поднимаю голову на отца, – спасти ваши задницы от банкротства. И ещё, папа… – специально выделяю последнее слово. – Я развожусь с Нелли.

– Что ты сказал? – зло выдыхает родитель. – Ах ты… Надоело сыто жить? Или ты уже совсем страх потерял? – снова повышает голос.

– Имею право, – нагло жму плечами. – Родить наследника Нелли никогда не сможет. Да и наследовать скоро будет нечего, если вы подпишите договор с этим «королем дворцов». Просто признайся, что ты, ввязываясь в этот проект, тешишь самолюбие. Хочется масштаба, размаха. Вот на таких идиотах и наживается Айзенковский!

– Ты несёшь бред, Макс… – шипит отец. – Его гостиницы процветают на побережье.

– Только в формате оллинклюзив, рабском труде студентов и при условии двойного бронирования!

– Не вижу ничего в этом плохого, – складывает на груди руки отец.

– А ты видел во что превращаются эти гостиницы, когда наступает время ремонта или какой-нибудь кризис. Они стоят плесневеющими призраками! Страшные, никому не нужные, некредитоспособные. В общем, – вскидываю руки в останавливающем жесте. – Я за это ответственность нести не хочу. Продавать говно туроператорам не буду.

Встаю с кресла и забираю с вешалки пальто.

– Что это значит, Макс? – рычит отец.

– Наверное то, что я больше не исполнительный директор «Империя групп». И вы можете сами подписывать, что сочтете нужным, – жму плечами и ухмыляюсь. – Фух. Реально переживал, как сказать, а оно само вышло. – Ну, пока…

Резко разворачиваюсь и иду к лифтам.

– Макс, вернись! – несётся мне в след раскатистое. – Сукин ты сын!

Игнорирую.

Решаю на всякий случай не ждать лифт и сбегаю вниз по лестнице.

У меня есть одно дело, которое волнует сильнее всего остального. Оно засело в голове ржавым гвоздём и отдаёт болью в левую грудину. И бесит, бесит, бесит!

Где, мать вашу, ночует Ася?

Я, как ревнивый пацан, гоню машину до ее дома и паркуюсь под погасшим фонарем, чтобы не светиться.

Скольжу глазами по окнам, считая седьмое от края на третьем этаже.

Горят. И кухня и комната.

Усмехаясь сам над собой, утыкаюсь лбом в руль.

Ну это уже совсем, Царицын…

Как ты ее собрался прессовать, если сам утёк?

Телефон вздрагивает вибрацией звонка.

Ну понеслась… Тяжело выдыхаю, видя на экране номер матери.

Сейчас мне ещё раз расскажут о семейных ценностях и сказочной неблагодарности.

– Алло, – обречённо говорю в трубку.

– Сыночек… – мамин голос звучит совершенно трагично. – Максим…

– Что ты хотела, мама? – Спрашиваю терпеливо.

– Мне только что звонил папа. Сказал, что ты бросаешь Нелли, потому что она не может забеременеть! Но так же нельзя, родной! Вы – семья… Нужно поискать варианты, у нас достаточно денег…

– Так это же я для тебя, мам стараюсь! Тебе же хочется пелёнок и колясок! – перебиваю я ее праведные страдания. – При любом удобном случае начинаешь эту песню!

– Да, потому что мы с твоим отцом уже не молоды… – заводит она патетично.

– Мам, ну хватит! – Снова резко прерываю ее. – Я не люблю и никогда не любил Нелли. И мне сейчас совершенно некогда говорить об этом.