Левашов провёл ладонью по руке Арины от плеча до запястья.

— Или с ноги? — маньяк погладил колено княжны и провёл ладонью по внутренней поверхности её бедра. — Или мы отправим ему эти прелестные ушки?

Сумасшедший граф зашёл к Арине со спины, наклонился над ней и, неприятно улыбаясь, прикусил ей мочку уха. Судя по тому, что княжна скривила лицо от боли, прикусил сильно.

— Да, пожалуй, с этих милых ушек мы и начнём! — объявил Левашов и направился к большему чемоданчику.

Покопавшись в чемодане, он достал из него огромный разделочный нож и вернулся к Арине. Маньяк схватил девушку за ухо, сильно его оттянул и сделал под ухом небольшой надрез. Княжна скривилась от боли, на пол закапала кровь, а мне захотелось убить Левашова.

— Или уши на потом оставить? — неожиданно спросил сумасшедший граф, убрав нож за пояс. — Вдруг твой папаша не поверит, что это твои уши. Хотя таких серёжек я больше ни у кого не видел. Впрочем, колечко тоже ничего. Необычное, запоминающееся.

Маньяк схватил кисть левой руки Арины и стал разглядывать безымянный палец, на котором красовалось небольшое колечко. Затем он подошёл ко мне и, безумно ухмыляясь, спросил:

— Как думаешь, что лучше отправить в подарок её папаше? Ухо этой сучки с серьгой или палец с кольцом? Я склоняюсь к уху, его отрезать легче. А ты что посоветуешь?

Учитывая, что я был связан и лишён магических сил, на рожон лезть не стоило. Но ярость кипела во мне. Хотелось разорвать верёвки и втоптать гада в вонючий пол подвала. И ещё я понимал, что мы имеем дело с психически нездоровым человеком. Надеяться, что кроткое поведение мне чем-то поможет — было глупо. У маньяка явно был какой-то план, и он ему следовал. Поэтому как-то ограничивать свои эмоции и слова не имело смысла.

— Так что ты мне посоветуешь? — повторил вопрос Левашов. — Что отправить её папаше? Ухо или палец?

— Отправь ему лучше свои яйца, — сказал я, демонстративно усмехнувшись. — С удовольствием помогу их отрезать.

— Ответ неверный! — закричал Левашов мне в лицо, расхохотался и полоснул меня ножом по щеке.

После этого сумасшедший граф опять засунул нож за пояс и вернулся к Арине. Он немного ослабил верёвки, чтобы высвободить её левую руку по локоть. Затем вновь их затянул, схватил кисть Арины и стал перебирать её пальцы. Потом прижал ладонь девушки к своему лицу. Княжна попыталась отдёрнуть руку, но ничего не вышло — Левашов держал её крепко. Он понюхал ладонь и сказал:

— Я никогда не забуду запах твоих рук, Помнишь, как ты меня гладила?

— Не помню, — огрызнулась княжна, и маньяк тут же влепил ей пощёчину.

— Подлая коварная сучка! Всё ты помнишь!

Левашов достал нож, приставил его к шее Арины и спросил:

— А может, твоему папаше сразу голову отправить?

Маньяк сделал небольшой надрез на шее у девушки, из которого тут же выступила кровь. Княжна снова поморщилась, но не сказала ни слова. И ещё меня поразило, что я не чувствовал страха Арины. От неё исходило такое сильное презрение и просто невероятная ненависть, что страх, даже если он и был, полностью заглушался более яркими эмоциями.