— И как только Зотов немного отойдёт, обсудите с ним, кому он мог перейти дорогу. Или, может, кому собирается перейти. Дочь похитили явно не ради мести.

— Мы уже обсуждали, — ответил Милютин. — Кроме Левашова, он никого не подозревает. Да и его по большому счёту тоже не подозревает. В теории помимо молодого графа, попытаться отомстить за дочь мог отец Анастасии Ивановны, но он умнейший человек, пороть горячку не стал бы. Таким образом, подозревать особо и некого.

— А как идёт расследование убийства Левашовых?

— Тяжело. Никаких зацепок и никакой помощи со стороны молодого графа. А теперь он ещё и пропал.

Кесарь тяжело вздохнул и решил перевести разговор на другую тему, обратившись к Валуеву:

— Раз уж мы затронули вопрос безопасности границы, какие у нас новости по последнему инциденту?

— Внешне всё похоже на ошибку партизан, — ответил глава КФБ. — Мы прочесали каждый метр в том районе. Ничего подозрительного не обнаружили, кроме непосредственно последствий вторжения — маги там порезвились хорошо, чуть ли не до самой Семёновки сильными заклятиями проход через лес проложили. Что интересно, в боевых действиях эти маги участия не принимали, хотя, судя по всему, были очень высокого уровня. Но как только начался бой на подходе к деревне, они быстро отступили и вернулись в Польшу, Такое ощущение, что их основной задачей было перевести отряд через границу и отправить его на убой.

— Но провокации ради провокации не бывает, — заметил кесарь. — Чей-то интерес за этим стоит.

— Так точно, Александр Петрович, — согласился Валуев. — Не бывает. Разведка работает над этим, но всё осложняется полной анархией на востоке Польши.

— Выживших поляков допросили? — поинтересовался Романов.

— И не единожды, и с использованием всех доступных средств, — ответил глава КФБ. — Партизаны говорят, что были уверены в том, что идут атаковать немецкую военную базу. И нет причин им не верить. Видно, что их просто использовали.

— Знать бы ещё кто это сделал, — задумчиво произнёс кесарь, — и с какой целью. Что-то слишком много в последнее время загадок.

Я пришёл в себя в каком-то тёмном, сыром и очень вонючем месте. Судя по тому, что щека моя прилипла к влажному холодному камню, я, скорее всего, лежал на полу какого-то подвала. Разумеется, я был связан. Голова всё ещё болела, но уже не так сильно, как раньше. Возможно, действие серебра заканчивалось, либо организм адаптировался к боли. Судя по тому, как быстро я отключился после инъекции, Левашов вколол нам с Ариной не серебро, а снотворное.

В первую очередь захотелось узнать: один ли я нахожусь в этом помещении или княжна рядом. Стараясь не шуметь, я попытался приподнять голову и оглядеться. Первое получилось, второе — нет, так как темнота в помещении была совершенно непроглядной. Можно было позвать Арину, но что-то меня останавливало. Я просто был не готов вот так в темноту сообщать неизвестно кому, что пришёл в себя. Но и узнать, рядом ли Зотова, хотелось.

Пока я думал, как лучше поступить, раздался голос княжны:

— Рома! Ты как? Я смотрю, ты очнулся.