- Нет, нет, отец! Не надо! Я только подумал, но если ты не позволяешь...
- Молчи и спи!
Исток замолчал, но заснуть не мог. В нем кипела жажда мести. Он понимал, что, вернувшись, Тунюш окончательно рассорит славинов и антов. Сколько прольется братской крови! Может быть, погибнет отец, а сестру уведут анты и сделают рабыней и женой какого-нибудь вонючего пастуха... В голове его возникали страшные картины. Кровь стучала в висках, левую руку он прижимал к бурно стучавшему сердцу, а правой судорожно сжимал нож.
- Отец, ведь Тунюш сам демон! - снова окликнул он Радована.
- Послушайся меня, сынок, не трогай его!
Исток дрожал от нетерпения.
- А ты понял, сынок, что говорил пьяный Тунюш о купце?
- Я не все понимаю по-гуннски.
- А Радован понял. Гунны поджидают здесь богатого купца, чтоб завтра вечером напасть на него и ограбить. Я придумал, как нам спасти его.
- Значит, я зарежу Тунюша!
- Нет. Ты укради двух лучших коней. Мы сядем на них и предупредим купца. Он будет нам благодарен, на славу угостит нас в Константинополе, а Тунюш останется с носом. Понял, сынок?
- Все понял, отец. Но коней сторожит гунн.
- Он заснет, а у тебя есть нож! Я подожду тебя на краю долины!
Они расстались, две тени беззвучно исчезли в зарослях. Радован осторожно пробирался вниз по холму, время от времени останавливаясь и прислушиваясь. Все было спокойно. От костра по-прежнему доносился храп. Путь был не из приятных, и, когда колючки цеплялись за одежду, старик сердито бранил Истока:
- И зачем я тащу с собой этого барана! Еще свою голову потеряешь!
Но тут же он успокаивался, и сердце его радовалось при мысли о ярости Тунюша и дорогих подарках, которыми одарит их Эпафродит. Правда, в голову ему приходила и мысль о том, что будет, если он снова встретится с Тунюшем.
"Как-нибудь обману его!" - утешал он себя, торопясь по опушке леса к выходу из долины.
А Истока не беспокоила ни ярость вождя, ни награда торговца, - он думал только о мести и досадовал, что не сумел вонзить нож в сердце Тунюша. Но так хочет отец. Надо пересилить себя.
Ласка вряд ли пробралась бы беззвучнее Истока. Ни один лист на ветке не дрогнул и не зашевелился. Вскоре он услышал фырканье коней. Некоторые паслись, другие лежали.
Где гунн?
Ночь стояла темная; это было и на руку Истоку, и нет - в темное враг был не заметен. Исток выполз из леса и увидел черные тени лошадей, неторопливо передвигавшиеся по лугу. Юноша вдруг подумал, как было бы хорошо, если бы с ним не было Радована. Он подобрался бы к костру, бесшумно убил Тунюша, вскочил на коня и умчался. Но Радован стар, он не может быстро ездить. Надо искать сторожа.
Исток долго сидел в высокой траве, глядя во все глаза, но никого не увидел.
"Может, он заснул, и я могу просто угнать коней!"
Он уже было совсем решился подползти к лошадям, как вдруг на одной из них возникла длинная темная тень.
"О вурдалак! Гунн сел на коня! Что делать?"
На мгновение Истока оставил разум, и ему показалось, что все пропало. Он тер лоб, придумывая, как заставить гунна сойти на землю. Он долго раздумывал, но ничего путного не приходило в голову. "Разве замяукать рысью, - нет, он и близко не подойдет. Завыть волком, - может, и подойдет. Да что толку - сгонит лошадей в кучу да еще кого-нибудь кликнет".