— Да. — Выхватываю гаджет. — Уронила.
— В центр бассейна? — Складывает на груди руки.
— Да, в центр бассейна. — Обхожу его по дуге, чтобы надеть шлепки.
Повернув вслед за мной голову, бормочет:
— Ты что, плакала?
Натягиваю шляпу пониже и вешаю на нос очки, бросая:
— Не понимаю, о чём ты.
— У тебя лицо опухло, — замечает тихо.
— Ну ты урюк! — Вгоняю ноги в свои сланцы, словно они виноваты в том, что родственник Немцевых назвал меня опухшей.
— Кхм… кто? — переспрашивает с любопытством.
— Сушёный абрикос, — расшифровываю ему, поднимая голову.
Кажется, сейчас я второй раз в жизни услышу его смех, потому что его губы подрагивают. Очень сильно, а потом я и вовсе вижу край его белых ровных зубов.
Улыбки ему идут. Ну и ладно.
— Хм, понятно... — откашливается, давя улыбку так, будто она в этом регионе вне закона.
— Ничего тебе не понятно, — поджимаю губы и бью его в плечо томиком Стендаля. — Ты вчера меня бросил. Меня могли изнасиловать.
Его густые широкие брови хмурятся под рамками очков. Он соображает так усиленно, будто решает головоломку!
— В посёлке? — уточняет в некотором изумлении.
— Да, в поселке, — цежу я.
Молчит секунду, продолжая хмурить брови, а потом замечает:
— Это маловероятно.
— То есть такое возможно? — тут же нахожусь я.
Ещё одна пауза. Значительно длиннее предыдущей, после которой этот мыслитель твёрдо произносит:
— Нет.
— Уверен? — спрашиваю с нажимом, потому что никто не может быть уверен в таком на все сто процентов!
Подумав ещё немного, так же безапелляционно замечает:
— Да.
Звучит так непреложно, будто разговор окончен. Об этом же мне толкуют его напряжённые скулы и губы. Просто поразительно! Он будто немым кино велит мне не спорить.
Развернувшись на пятках, направляюсь к дому только потому, что я сказала всё, что хотела.
Для большего эффекта внезапно замираю и, обернувшись через плечо, бросаю:
— В общем, мне больше не нужен гид. Ты уволен.
Час спустя приходит осознание, что без телефона я как без рук. Уверена, нас таких легион.
Я погорячилась. Но я вообще импульсивная!
Делаю скорбное лицо, подставляя его холодным каплям воды.
В нём же всё! Связь с внешним миром, друзьями, зависающими в Эмиратах родителями, а также результаты моей деятельности длиной в два года: заметки для курсовых, статьи и записи моих корявых интервью, важные списки и списки списков, которые я активно веду в последнее время. А ещё там мегабайты фотографий с... Егором.
— Много чести… — со злостью выкручиваю краны, выключая душ.
Их нужно срочно уничтожить.
Я… не хочу их видеть.
Убрать из облака, и из инстаграма тоже, как и номера всех его телефонов. Я не стану с ним связываться. Ни за что и никогда, но я не сомневаюсь в том, что мы встретимся в августе. На дне рождения его сестры. Потому что она позовёт, а я… пойду!
Выхожу из душа и, схватив расческу, провожу по мокрым волосам, предвкушая эту встречу. Я даже не поленюсь сделать профессиональный мейкап. И стряхну со своей задницы пару килограмм, чтобы влезть во что-нибудь очень узкое и сексапильное.
Может быть, это очищение слезами, но я не чувствую утраты. Я чувствую горечь и… саднение в груди. И я не хочу говорить об этом. Особенно с Саней. Сейчас я даже рада, что нахожусь в ссылке.