Охранник неслышно оказался сзади Лекаря, состояние которого тем временем менялось на глазах. Испарина над верхней губой, сжатые кулаки, бегающие глаза… Неужели он действительно так боялся того, что будет сказано через мгновение?!

– Или тебе напомнить, как ты напал на меня там, под аркой?

– Врете! – вскочил он, играя желваками. Набухшие на шее вены норовили вот-вот порваться. – Она не пошла тогда под аркой. Она пошла через больничный городок…

Тут он понял, что проговорился. Как робот, у которого заржавел механизм, Лекарь дернул головой в одну сторону, потом в другую, потом рванулся так, что подпрыгнул стол, на котором были два работающих диктофона и телефонный аппарат.

– А в подвале, – продолжала Яна, входя во вкус. – Ты обещал освободить всех, если я соглашусь стать твоей.

– Хватит! – Он трясся, удерживаемый охранником. – Это не Кира! Я видел, как брызнули ее мозги! Киры больше нет! Это самозванка!

– Ты же говорил, что в подвале убили Олесю Федорчук, – напомнил я, оказавшись сзади Яны и беря ее под локоть.

Лекарь проигнорировал мои слова. Его обезумевший взгляд упал на руки Яны.

– Надо же, даже татушку нарисовали! А ведь Кира вывела ее перед самой смертью…

Сработало! Он признал, что перед ним не Кира! Его Кира осталась там, в подвале, с разбитой головой! Он ясно отличал реальность от бреда! Он отдавал отчет в содеянном!

Поняли это и все присутствующие в кабинете. Мысль о его вменяемости словно материализовалась и коснулась каждого из них.

Все как-то разом зашевелились. Ираклий поднялся, разведя руками, будто извиняясь перед подследственным, дескать, теперь тобой будут заниматься другие. Либерман порывался несколько раз что-то сказать, но так и не собрался, махнул рукой. В ту же минуту охранник потащил Лекаря на выход.

– Папа, – по напудренным щекам Яны бежали крупные слезы. – Папа, прости…

Взглянув на Яну, я решил позвонить медсестре. Вот-вот могла начаться истерика. Либерману также не помешало накапать чего-нибудь.

– Скажи, ты предвидел такую концовку? – шепнул мне на ухо Ираклий, взяв за локоть и выводя из кабинета. – Только честно.

– Я надеялся… Я стремился к такому результату. Но что получится именно так, не предполагал. Даже в мыслях не было.

– Ты оказался прав, он абсолютно адекватен. Адекватнее нас с тобой, кстати! Тебя можно поздравить, признаюсь, я не верил.

Когда Лекаря вывели из кабинета, ко мне, пошатываясь, подошел Давид Соломонович и пожал руку:

– Поздравляю, Илья Николаевич, тебе удалось нырнуть в него так глубоко и схватить его там так крепко, как он никак не мог ожидать. Сначала «Кира Станиславовна, узнаете…», потом сразу же про какие-то катамараны… Признайся, кодовые моменты? – Он легонько ткнул меня в ребра ладонью. – Какая психика выдержит такую деформацию? Это все равно что льду стать сразу же паром, минуя стадию воды, и обратно кристаллизоваться в лед. Похоже, по-другому и нельзя было никак! Лично у меня не осталось никаких сомнений в его полной вменяемости. Акт подпишем сегодня же.

Извинившись, я оставил коллег и вернулся в душный кабинет, где, казалось, все еще слегка искрило после того, что только что произошло.