Луна была на ущербе, небо кое-где затянуто облаками, и в этом освещении было невозможно различить детали. К тому же в том состоянии, в котором он находился, ему, очевидно, не хватило бы и дневного света. Он не мог ясно различить Джонни, он не видел складное инвалидное кресло, которое тот нёс. Он видел лишь силуэт приземистого массивного карлика-горбуна.

В фантазиях Адама минуту назад любовники Маделен были членами королевской семьи или божественными существами, её неверность была направлена вверх по лестнице социальной иерархии и, таким образом, косвенно была социальным продвижением для него самого. Теперь, в неверном свете, он видел фигуру мужчины, который был словно специально извлечён из лондонских клоак.

Он стоял не шелохнувшись, и прошла четверть часа, прежде чем к нему вернулась способность размышлять, и ещё полчаса, прежде чем он принял решение. Он пойдёт прямо в комнату Маделен, выбьет ногой дверь и свалит этого любовника одним ударом. А потом он, когда Маделен с криком бросится к его ногам, будет решать, что делать дальше.

Он совсем уже собирался отойти от окна, когда внизу начался последний акт трагедии этого вечера.

Впереди шёл горбун. За ним, тесно прижавшись друг к другу, Маделен и ещё один мужчина.

Адам никогда не видел, чтобы его обезьяна шла на двух ногах, и, разумеется, не видел её в длинном пальто и в фетровой шляпе. Поэтому он не имел ни малейшего представления о том, какой очеловечивающий эффект может оказать на животное одежда и вертикальное положение. Однако если бы его рассудок хотя бы частично сохранился, он бы подумал об Эразме. Но рассудка у него не осталось, не осталось связи с окружающей действительностью, он находился где-то, где обезьяна даже не существовала. Он пребывал в дьявольском царстве ревности. Он видел свою жену и двух её любовников, двух существ, весь вид которых говорил о полном отсутствии утончённости, и сквозь его мозг проследовало огромное количество эротических унижений, которые становились возможны с появлением этого нового, третьего человека.

Чтобы ничего больше не видеть, он отступил на два шага в глубь комнаты. Поэтому не увидел, как Эразм, Маделен и Джонни вышли из парка через маленькую дверь в стене. Он вообще больше ничего не видел вокруг себя. Его внимание переключилось внутрь, и там он обнаружил, что тот Адам Бёрден, которого, как ему казалось, он давно и хорошо знает, — уволен. Над ним и сквозь него далее в ночь с грохотом проносились стада бешеных слонов и заколдованных свиней. Он стоял и не мог пошевелиться, и только когда снаружи начало светать, а его внутренний вопль затих и сменился неким подобием омертвения, он смог сделать несколько шагов по комнате и взять в руки телефонную трубку.

Лондонское Датское общество находится на Найтс-бридж напротив Гайд-Парка. Сюда Маделен и прибыла в одиннадцать часов утра, и она была не одна. Перед собой она катила инвалидное кресло с пожилой дамой, закутанной в большой плед и защищённой от солнца чёрной шляпой с вуалью.

То, что Маделен оказалась именно здесь, получилось следующим образом. Ранним утром, после ночи, проведённой в фургоне Джонни, на стоянке в отдалённом предместье Хэмел-Хэмпстед, к северо-западу от Лондона, Маделен по радио услышала, что на неё объявлен розыск.