Почему-то Лилю завораживало это небрежное движение.

– Тогда к чему все это? – не унималась она. – Лангустины, вино и салат сами по себе – прекрасный, но не повседневный ужин. Брускетты и вовсе неуместное усложнение. Это готовка как процесс, что почти свидание. Зачем?

– А зачем ты отправила Дементьева ночевать через два коттеджа от нас?

– Потому что ему нравится наша писательница, – тоном человека, объясняющего другому очевидные вещи, ответила Лиля. – И он волнуется. Я наблюдала за ними через камеры. Володя боялся оставить ее одну. И она тоже боялась остаться одна. Но Ольга из тех женщин, которые так привыкли рассчитывать лишь на себя, что не примут помощь, даже умирая.

– Но ты же не могла не думать о том, что мы останемся наедине? – лукаво уточнил Долгов. – Как не могла не подумать об этом, когда осталась со мной в Питере, вместе того чтобы улететь с ним в Прагу.

– Его зовут Нев, – резковато поправила Лиля.

– Его зовут Евстахий, – насмешливо уточнил Долгов. – Боже, ну и имечко. Меня, кстати, давно интересует: ты когда-нибудь используешь его настоящее имя? Наедине, например. В постели?

– Вот чего не могу понять, – разозлилась Лиля, – так это почему тебе обязательно говорить гадости? Можешь быть милым целый вечер, но потом все равно сорвешься.

– А что именно ты называешь гадостью? – снова усмехнулся Долгов. – Его настоящее имя? Вопрос про постель?

Лиля недовольно поджала губы, отворачиваясь в сторону, и сделала большой глоток вина, хотя голова и так кружилась. Ответа на вопрос она не знала. Просто почему-то, когда Долгов начинал говорить о Неве и их отношениях, она начинала злиться.

– Тон, – в конце концов холодно уронила она. – Тон был гадким.

На долгую минуту на кухне воцарилось молчание, которое через некоторое время прервал сам Долгов.

– Ладно, извини, – примирительным тоном попросил он. – Я не хотел тебя задеть. Просто решил провести с тобой приятный вечер, пользуясь случаем. Если бы ты не отправила Дементьева ночевать к писательнице, я сделал бы это сам. Примерно с той же мотивацией. Ты мне нравишься, Лиля. И ты не можешь осуждать мужчину за то, что нравишься ему. Если бы тебе было это неприятно, ты бы не стремилась выглядеть так, как выглядишь. И да, я говорю гадости, потому что ревную и завидую. И я уверен, что я подхожу тебе куда больше, чем он.

Лицо Лили смягчилось, гнев отступил. Долгов, безусловно, был прав. Не в том, что подходит ей больше, конечно. В том, что она любит нравиться другим. Нравиться мужчинам и ловить на себе завистливые взгляды женщин.

– Нет, Кость, мы совершенно не подходим друг другу, – возразила она, снова поворачивая голову к нему. – Да, мы ровесники, имеем смежное образование и оба любим итальянскую кухню, но это говорит лишь о том, что мы могли бы стать хорошими друзьями.

– Я не верю в дружбу между мужчиной и женщиной, – фыркнул Долгов.

– Это твое право, но я могу предложить тебе только это, – уверенно заявила Лиля. – Я люблю его, понимаешь? И да, мы плохо подходим друг другу, потому что он старше и практикует магию, которую меня учили ненавидеть. Но именно то, что мы плохо подходим друг другу, дает мне понять: это то настоящее, что каждый из нас ищет, но далеко не каждый находит. Потому что нас свело вместе не течение и абстрактное понимание того, что вот так надо и так правильно. Наверное, я говорю путано, но ты сам виноват, – неловко рассмеялась она, показывая бокал, который снова почти опустел.