– Значит, Александр Павлович, вы говорите, что эти «слуги трона» желают удалить вас от моего двора? А не лучше ли будет удалить от двора их самих? Впрочем, продолжайте – мне любопытно будет узнать – о чем они далее так мило беседовали.
– Ваше величество, – сказал Шумилин, – если бы только речь шла о обычных придворных интригах, когда вельможи пытаются оттеснить друг друга от самодержца, и используют в таких случаях сплетни и клевету, то в этом я не вижу ничего страшного. Подобное происходит везде и во все времена. Сказать честно, и в нашем будущем власть предержащие иногда стараются подставить ногу своему конкуренту.
Плохо другое. В борьбе за влияние на внутреннюю и внешнюю политику России они прибегают к помощи иностранных государств, которые не испытывают добрых чувств к нашей стране. В данном случае я вижу связь между отправленным в отставку графом Нессельроде, его дочерью, ее мужем и людьми из британских правящих кругов, которые через них пытаются повлиять на настроение петербургского высшего света. Вы понимаете – насколько это опасно?
Николай молча кивнул. Он прекрасно знал – чем закончилось нечто похожее в марте 1801 года, когда на британские деньги был организован заговор, закончившийся убийство в Михайловском замке его отца – императора Павла I.
– Знаете, Александр Павлович, – с грустью сказал он, – порой я даже жалею о том, что вы открыли мне глаза на наше будущее. Лучше бы мне все это не знать. Правильно говорится в Книге Экклезиаста: «Во многой мудрости много печали».
А, с другой стороны…
– А, с другой стороны, – ответил Шумилин, задумавшемуся императору, – как написано в Евангелии от апостола Матфея: «Отче Мой! Если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя».
– Аминь, – сказал Николай, и перекрестился. – Я все понял, Александр Павлович. Если Господь взвалил на меня этот крест, то я должен нести его до самой Голгофы.
– Именно так, ваше величество. – Шумилину стала немного даже жалко этого сильного и мужественного человека, который после пятнадцати лет правления вдруг понял, что многое из того, что он все это время делал, оказалось напрасным. – Вы можете рассчитывать на нашу помощь. Эта помощь будет не только моя и моих друзей, но и помощь нашего государства. Впрочем, вы уже успели убедиться, что помощь и поддержка, которую вам обещали руководители нашего государства вполне реальны. Мы смогли принять меры, и ограничить поступление мятежным горцам оружия и боеприпасов. И, если судить по поступившим с Кавказа боевым донесениям, сопротивление их значительно ослабло.
А что касается происков британцев…
Шумилин неожиданно улыбнулся:
– Ваше величество, скоро мы будем иметь счастье лицезреть мистера Шекспира.
Увидев недоумение на лице императора, он пояснил:
– Именно Шекспира, но не Вильяма нашего, а Ричмонда. Именно такую фамилию носит один британский разведчик, который, впрочем, тоже выдает себя за путешественника. Этот лейтенант был направлен в Хиву, якобы, в поисках другого британского шпиона, Джеймса Эббота. Он должен был уговорить хивинского хана Аллакула стать союзником британцев – то есть, вассалом – и подвигнуть его на войну с Бухарой, хан которой в настоящий момент лоялен в отношении Российской империи.