- Эх, хороша банька-то... - завистливо пробормотал Алферов, похлопывая ладонью по бревенчатой стене.

Баня действительно была неплоха - просторный высокий сруб из кедра еще не успел потемнеть, мощные бревна источали тонкий пряный аромат смолы.

- Брысь, брысь! - изгнал из предбанника Василий Николаевич двух распаренных девиц, хлопотавших над немудреной закуской. - В дом, все в дом!

Ужин через два часа.

- Батя! Может, оставим теток-то, а? - протянул Гущин-младший, томным взглядом провожая женскую прислугу.

Отставной генерал критическим взглядом окинул оплывшую фигуру отпрыска.

- Проголодался? Зачем тебе тетки? Я же сказал - ужин через два часа! Он гулко хлопнул потомка по объемистому животу. - Вон на Славу посмотри в два раза тебя старше, а как выглядит. Марш в парилку, вылупок... блудный.

Атлетически сложенный сухопарый Алферов только усмехнулся, сделал несколько разогревающих движений и распахнул низкую, обшитую толстым войлоком дверь парилки.

Калильная печь была обложена глыбами дикого серого камня, а полок был аж трехъярусным. Температуру на третьем уровне мог выдержать только сам хозяин, да и тот - недолго и исключительно с помощью кожаной ушанки и рукавиц.

- Ну-ка, поддай чуток! - распорядился Василий Николаевич, обращаясь к сыну, и, натянув ушанку, взобрался на самый верх.

- Смертельный номер, - покачал головой Алферов и отодвинулся подальше от печки.

Вода с растворенным в ней липовым медом хлынула на каменку, раздался гулкий хлопок, напоминающий выстрел, и фонтан сладкого душистого пара взметнулся к потолку.

- Ух, хорошо... - простонал Василий Николаевич. - Ну ты, взяточник х.,в, а ну давай, лезь сюда!

- Не могу я, не могу! - заюлил Гущин-младший. - И так уже сердце останавливается!

- Лезь, кому сказал! Жир подспустишь, тюлень французский! На борова призового похож стал. А ну лезь!

Десять минут спустя генерального менеджера, выпучившего глаза и жадно хватающего широко раскрытым ртом воздух, стянули с верхнего яруса полка и положили на нижний. Тело Гущина-младшего безвольно расплылось на гладко оструганных досках.

- Воронкой кверху перевернуть паршивца! - скомандовал Василий Николаевич, и Алферов с Тепловым тут же поспешили выполнить приказ.

Отставной генерал освидетельствовал коллекцию предварительно замоченных веников и после секундного колебания выбрал самый большой.

- Василий, это же дубовый! - обеспокоенно предупредил Те плов.

- Жар лучше тянет! - бодро воскликнул Василий Николаевич, стряхивая воду и пробуя веник на руке.

- Да ведь жесткий же! Больно будет!

- Щас поглядим! Щас проверим! - нехорошо осклабившись, вскричал генерал и от души, с добрым оттягом, врезал чадушке по заднице.

К всеобщему удивлению, малютка переносил экзекуцию стоически, всего лишь звонко похрюкивая временами. Только когда вся его фигура приобрела насыщенный багровый цвет, генерал отбросил измочаленный веник и плеснул себе в лицо горсть холодной воды.

- Папаша, вас, случаем, зовут не Чикатило? - прошептал отрок с блаженной улыбкой на устах.

Генерал ухмыльнулся, вновь натянул кожаную ушанку и бодро взлетел на свой насест.