– На все вопросы: «нет», – вздохнул Степа, – лично с ней я не общался, и ее мать не приезжала. Узнал твою Капу, видел ее на снимке, который мне Вадим Измирин прислал.

– Следователь? – растерялась я.

– Угу, – буркнул Степа. – Капитолина Грицаева – это та молодая женщина, которая прикидывалась бабой Тосей и умерла от отказа внутренних органов в квартире Антонины Семеновны Вольпиной. Сейчас Вадиму звякну, пусть завтра мать гримерши на опознание вызовет. То-то на лице покойной такой профессиональный грим был, что даже патологоанатома восхитил. Тот прямо запел: «Прекрасная работа. Внешность гениально состарена, даже вблизи трудно понять, что перед тобой не старуха».

– Что происходит? – пробормотала я.

– Не знаю, – честно ответил Степан. И предложил: – Давай-ка разложим по полочкам известную нам информацию…

В течение часа мы рисовали на бумаге разные схемы и в конце концов устали.

– Ясно одно, – подвела я итог, – Фаина лгунья. Она определенно что-то знает про смерть лже-Антонины. Не удивлюсь, если выяснится, что Капитолина Грицаева ее хорошая знакомая. И еще я уверена: Фая определенно в курсе, по какой причине Гульнара Ниязова решила переехать ее джипом. Есть только одна радость во всем происходящем: милейшая дамочка мне вовсе не сестра.

– Стопудово аферу с ДНК они с твоим папашей затеяли вместе, – добавил Степан. – То есть они просто подельники. Ленинид небось распрекрасно знает, что у него не было нежных отношений с Олесей. А Фаина в курсе, что Леся ей не родная мать была, и, следовательно, понимает: бывший уголовник, а ныне звезда сериалов не имеет с псевдодоченькой ни одной общей капли крови. Интересно, кто сценарист спектакля?

– На этот вопрос ответ находится сразу, – поморщилась я, – у папеньки застой в делах, он начал терять популярность, его редко приглашают на съемки. А что может привести к всплеску интереса в отношении творческой личности? Скандал! Вот папаша его и придумал, беззастенчиво дав роль в своем спектакле писательнице Арине Виоловой. Меня буквально вынудили принять участие в той программе, где торжественно предъявили всем анализ ДНК. И я, наивная Чебурашка, поверила, что мы с Фаей сестры.

– Полагаешь, автор пьесы Ленинид? – спросил Степан. – А может, его пиарщик? Или Фаина?

Я встала.

– Мне неинтересно, кому из них первому пришла в голову мысль ломать комедию. Главное, что все они приняли в этом фарсе деятельное участие – Ленинид, который мечтает о всплеске карьеры, жадный рекламщик, которому нужны деньги, Фаина, которая за копейку удавится…

Я осеклась.

– Потому что ей нужна крупная сумма на покупку жилья, где она с сыном Антоном будет жить, когда того выгонят из Центра Перцова на улицу, – скривился Степан. – И ребенка нет, и милосердного учреждения для детей-инвалидов не существует, и… Стоп! Фаина, конечно, классная врунья, но, похоже, она поверила теледоктору, потому лгала про приют.

– Очень хочется с ней поговорить, – процедила я сквозь зубы. – И с папашей тоже. А в особенности с пиар-агентом. Хотя на последнего я натравлю Зарецкого.

У Дмитриева запищал сотовый.