— Видели уже своих учеников?

— Сегодня, доктор Манрике, после обеда у меня первое занятие. Ректор меня представит. Какая там, в нижнем квартале, нищета! Как все это ужасно!

Они пошли вместе опять к Пласа-де-Армас.

— В туристическом отеле нет горячей воды. Вчера мне пришлось принять ледяной душ. И никакого обслуживания, я вынуждена была завтракать в другом месте.

— И все равно вы в конце концов полюбите этот город,— сказал Лоренсо.

— Почему же вы в таком случае отказались от места?

— По причинам личного характера. Но это город, мисс Эванс, в котором, при некотором старании, можно быть по-настоящему счастливым.

Посреди площади он покинул мисс Эванс, продолжавшую с жаром его расспрашивать, и направился в присутствие. Секретарь суда Мансанарес сказал ему, что нужны два свидетеля, свидетельство о смерти и разрешение судьи. Лоренсо поел в верхнем квартале на постоялом дворе, где ели одни только погонщики мулов и носильщики. По дороге ему попался на глаза старик, тащивший на себе освежеванную коровенку, а немного дальше двое босых индейских мальчишек играли в футбол, подбрасывая ногами огромную синюю бабочку.

— Иди ко мне,— сказала Ольга.— Приложи ухо вот сюда, к животу. Ничего не слышишь? Чуть пониже. Прислушайся. Уже шевелится.

Он позабыл, что это был город священнослужителей. Во время своих послеобеденных хождений он повстречал каноника Саласа, который ковырял спичкой в мохнатом ухе, монсиньора Литуму, который возвращался со своей усадьбы с пучком лука в руках, отцов Уари, Лескано и Торрехона, дюжину семинаристов, которые возвращались из финансового коллежа с футбольного матча. Когда стало темнеть, Лоренсо оставалось лишь добыть свидетелей и изловить доктора Алипио, с утра уехавшего в деревню, чтобы срочно прооперировать больную.

Он застал доктора в приемной как раз в тот момент, когда тот помещал в одну из стоявших там банок с формалином (эти банки Лоренсо при первом своем посещении принял за аквариумы с редкостными рыбами) опухоль, которую удалил утром.

— Восемь килограммов,— сказал он.— Пациентку зовут Петронила Каньяс, ей сорок два года. Через неделю снова будет на ногах и выйдет в поле работать.

— Простите, что беспокою вас, но только у вас есть в этом городе грузовичок. Мне хотелось бы...

— К вашим услугам, профессор. Для вас — все, что пожелаете. Завтра в шесть вечера я буду на Авенида-де-лос-Хакарандас.

Входные двери ректорского дома были приоткрыты. Дорожка, выложенная огромными плоскими неправильной формы камнями, разделяла на две части погрузившийся в сумерки сад и вела прямо от подъезда к парадной лестнице особняка. Лоренсо прошел мимо уже запертых служебных помещений и остановился перед стеклянной дверью холла, также приоткрытой. Он позвонил, чтобы предупредить о своем приходе, и вошел. Ректор в яркой куртке, с шелковым платком на шее, стоял возле маленького бара.