Василисе же он великодушно разрешил разместиться на месте второго пилота — по правому борту, тоже в переднем ложементе.

Он бы с большим удовольствием отсадил девчонку назад, на место штурмана или бортинженера, но для неподготовленного человека, да еще без качественного противоперегрузочного скафандра, это были слишком некомфортные места. «Еще уписается, лесная нимфа…»

— Ну, с Богом! — прочувствованно воскликнул дядя Толя и, как показалось Василисе, в одно мгновение переключил дюжины две тумблеров на главной панели управления. И еще полтора десятка на дополнительной приборной доске слева. И еще пяток где-то далеко внизу справа.

Мудреная авионика ожила. Оранжевым, зеленым и голубым светом засияли десятки приборных шкал и мониторов.

Еще несколько щелчков — и под аккомпанемент загудевшей турбины вспомогательной силовой установки заныли-запричитали тракты охлаждения реактора, а также помпы дейтерий-тритиевого фабрикатора.

— И как мы будем взлетать? — бодро спросила Василиса.

Ей вполне доставало ума, чтобы понимать: «Кассиопея» флуггер тяжеленный, будет нелегко выковырять его из отмели, в которую он въехал носом, как опившийся зелья бедолага. Большинство профессиональных пилотов на месте дяди Толи скривились бы и процедили сквозь зубы «Не мешай». Но пилот неожиданно охотно дал Василисе развернутый ответ.

— А вот это, егоза, мне самому интересно! — усмехнулся он. — По летному наставлению я не могу взлетать с такой планеты, как ваш Таргитай, без пробега. Почему? Потому, милая, что тяги всех моих нижних движков не хватает. Значит, я должен гнать машину взлетной полосой по-самолетному, чтобы, едрить ее через вентилятор, появилась аэродинамическая подъемная сила от плоскостей… То есть от крыльев, по-вашему.

Говоря так, дядя Толя краем глаза проследил за закрытием кормовой аппарели и обеих пилотских дверей. Затем он с замиранием сердца (бывалый пилот почему-то был уверен, что сейчас обязательно что-то сломается, просто по закону подлости!) дождался, пока ноющие сервоприводы не выкатят на полную длину все закрылки и предкрылки.

— Но взлетка-то у меня, Василиса, за кормой! Я на нее еще стать как-то должен! На полгоризонта развернуться! Поэтому что?

— Я не знаю — что, — робко проблеяла Василиса.

— Еще бы! Конечно, не знаешь! А узнаешь, только когда окончишь академию Гражданского Космического Флота! — с торжественностью конферансье провозгласил дядя Толя и продолжил уже будничным тоном:

— Поэтому я сейчас должен наплевать на летное наставление. И для начала выжать из днищевой группы дюз такую подъемную силу, чтобы чисто реактивной тягой, безо всякой аэродинамики, вытащить наш воз из болота и переставить его на эту, прости господи, взлетку.

— Поняла только про «вытащить воз», — честно призналась Василиса. Она, никогда не летавшая даже на авиетке, в предвкушении полета дрожала как осиновый лист.

— Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать! — ухмыльнулся дядя Толя. И, понимая что тянуть дальше некуда, что тут либо пан, либо пропал, дал тягу на все десять днищевых дюз.

Из-за того, что в четырех из них еще оставались чопы, тягу следовало бы дозировать плавно и подержать на самой малой для начала минутки две-три.