Таким образом, ни один жилец дома не миновал в тот день беседы с Пшеничным, но Пшеничный при его дотошности тратил на каждого человека минимум полчаса, а остальные вполне справедливо не хотели часами ждать, пока до них дойдет очередь. В вестибюле уже скопилась очередь недовольных – академики, артисты, руководящие чиновники и их еще более нетерпеливые жены и дети. Кто-то уже звонил в горком с жалобой, и, похоже, я прибыл как раз вовремя, чтобы погасить назревающий скандал.

– Товарищ, вы в какую квартиру, простите? – остановил и меня капитан Копылов и занес карандаш над своей картой-ведомостью. Но я ответил громко, на весь вестибюль:

– Товарищи! Прошу проявить партийную сознательность и дисциплину! Мы работаем по специальному заданию правительства. Есть подозрение, что у вас в доме произошло преступление, связанное с происками иностранных разведок. Поэтому нам важно допросить каждого жильца, выяснить, кто из посторонних посещает этот дом или кто мог проникнуть сюда 19 января…

Насчет деятельности иностранных разведок – это я придумал на ходу, зная психологию нашей публики – на нее слова «происки иностранных разведок» оказывают магическое действие: жильцы дома № 36-А притихли мгновенно, кто-то даже принес в вестибюль стулья из своей квартиры, чтобы не ждать стоя, а пожилой и только что звонивший в горком партии респектабельный мужчина тут же проявил гражданскую активность – он подошел ко мне вплотную и сказал шепотом:

– Если вас интересует жизнь нашего дома, то советую допросить старуху с восьмого этажа в доме напротив, третье окно слева от угла. Она целыми днями сидит в окне и пялится на наш дом. Мне лично пришлось шторы на окна повесить – ее окна как раз напротив моих…

Я кивнул ему, сделал пометку у себя в блокноте и спросил у капитана Копылова:

– А где товарищ Пшеничный?

– На пятом этаже, в квартире номер 24. Что-то задерживается там, вот уже сорок минут…

Я поднялся лифтом на пятый этаж, позвонил в квартиру № 24. Навстречу мне, радостно сияя голубыми глазами, вышел в прихожую Валя Пшеничный:

– Игорь Иосифович! Послушайте хозяйку этой квартиры. 18 января эту квартиру обокрали. Среди белого дня вынесли из квартиры три шубы – одну лисью и две норковые, несколько золотых колец, бриллиантовое колье… А в райуправлении милиции ограбление не зарегистрировано, я только что им звонил.

– А вы сообщали в милицию? – спросил я у хозяйки квартиры – Розалии Абрамовны Ципурской, жены академика Ципурского.

– Конечно! – ответил за нее Пшеничный. – В том-то и фокус! В этих домах за последние два месяца произошло как минимум восемь квартирных краж, а в райуправлении милиции не зафиксировано ни одного. Они не принимают у пострадавших заявлений, чтобы не иметь «висячек»! Как вам это нравится?!

– Валя, в доме напротив, на восьмом этаже постоянно сидит в окне какая-то старуха. Она могла видеть что-нибудь интересное…

– Если бы она могла видеть! – усмехнулся Валентин. – Игорь Иосифович, неужели я таких азов не знаю! Сейчас в Москве всякое начальство наполучало роскошные квартиры и завезло сюда из деревень своих бабок и дедушек. Ну, а в городе-то завалинок нет, вот они и сидят целыми днями у окон, как в деревне. Я их наблюдательностью всегда пользуюсь, поэтому я таких старух здесь давно выявил и обошел. Только та, о которой вы говорите, – слепая, просто на солнышке греется, от нее толку мало. А вот грабители, которые в этих домах шуруют, – эх, мне бы с их наводчиком познакомиться! В такой дом без наводчика ни один вор не войдет, и значит – у наводчика должны быть какие-то наблюдения.