– А что у вас происходит? Что за аврал?

– Ужас! Не говорите! – улыбнулся Саша. – Операция «Каскад» – слыхали?

– Немножко… – улыбнулся я.

– А знаете, откуда взялось это название? Подмосковный электроламповый завод выпускал такие модерновые люстры, с тройным режимом света, «Каскад» называются – мечта домохозяек. Моя жена мне уши пропилила: достань, и все! А как достанешь – у них вся продукция шла налево, все сто процентов. А ревизию – ни-ни, на шаг к заводу не подпускали, потому что директор завода – племянник Мигуна. Но дней десять назад Маленина дала «добро» и – понеслось! И племянника взяли, и еще сотни – раскручиваем коррупцию и мафию, как вы учили…

Я снова улыбнулся. Вот она, ирония судьбы. Жизнь генерала Мигуна оборвалась под люстрой «Каскад», которую под его прикрытием выпускал его родной племянник. Неисповедимы пути Господин – так, кажется?

– Но почему аврал? Почему в субботу допросы? Это же не положено? – спросил я словоохотливого Сашу.

– Ой, да кому сейчас до церемоний?! Такие хлевы расчищаем – в день по сто арестов! По всему МВД аврал!

– И в Институте судебных экспертиз?

– А как же! У них вообще завал – в две смены работают и без выходных.

– А где Маленина?

– Она в «Новом Здании», на Огарева. Хотите, я вас свяжу? Она с нами на прямой связи.

– Нет, спасибо, я лучше к ней сам подъеду.

– Как хотите, пока! – и Саша Сычов убежал по коридору в другой кабинет, и я услышал оттуда его молодой нетерпеливый голос:

– Таня, ты уже час как обещаешь вернуть магнитофон! Невозможно работать – один магнитофон на трех следователей! И это в век электроники!…

Я спустился вниз, к своей машине:

– Улица Огарева.

Садовое кольцо летело под колесами машины, на Петровке мы сделали левый поворот и через полминуты прокатили мимо знаменитой Петровки, 38, – Главного управления внутренних дел Москвы, где расположен легендарный Московский уголовный розыск. Здесь, возле ворот дежурной части МУРа, тоже было необычное для субботы оживление: штук восемь новеньких западногерманских полицейских «мерседесов», перекрашенных под наш милицейский цвет, «Волги» с форсированными двигателями, инспекторы милиции с собаками и одетые в штатское оперативники.

– Никак случилось чего в Москве? – сказал мне водитель.

Я пожал плечами. С виду Москва была все та же – шел тихий спокойный снег.

Московский Центральный телеграф на улице Горького знают все. Сразу за Центральным телеграфом на тихой и короткой улице Огарева длинное, семиэтажное, песочного цвета здание – тоже известно – МВД СССР. Грузовикам здесь проезд запрещен, а каждую проезжающую по улице легковую машину пристальными взглядами провожают дежурящие у здания постовые милиционеры и еще человек пять переодетых в штатское агентов, которые с якобы праздным видом дефилируют по обеим сторонам улицы. Ни одна частная машина не имеет права останавливаться на этой улице – к вам немедленно подбежит дежурный орудовец-регулировщик и скажет резко, категорично: «В чем дело? Проезжай! Живо!» С чего бы это? Почему такие строгости? Даже у здания КГБ на Лубянке нет такой открытой усиленной охраны.