«Следствием установлено, что бывшие руководители ЕАК Михоэлс и Фефер в 1943 году во время своего пребывания в Америке получили от еврейских реакционеров вражеское задание — добиться заселения Крыма евреями, создав там самостоятельную республику, которую американцы рассчитывали в нужный момент использовать как плацдарм против СССР».
В конце 1951 года на докладе у Сталина, куда он пришел вместе с шефом, заместителем министра госбезопасности генерал–полковником Гоглидзе, Рюмин высказал мотивированное сомнение, что вряд ли слишком вежливые прокуроры в состоянии размотать дело Абакумова. Вождь помолчал и разделил мнение Рюмина. «Они — чекисты, — вслух размышлял Сталин, подразумевая Абакумова и его людей. — От них уговорами ничего не добьешься, их надо…» — и он несколько раз стукнул ребром ладони по столешнице.
Именно тогда настал звездный час полковника Рюмина — он стал заместителем министра, курировавшим следствие в МГБ. А 22 февраля 1952 года росчерком коричневого карандаша он утвердил постановление, согласно которому расследование уголовного дела Абакумова отныне возлагалось на органы госбезопасности. Арестованных спешно увезли из «Матросской тишины» в Лефортово, чтобы любым способом выбить из них признательные показания.
Дело жены Абакумова, вместе с грудным ребенком ранее перемещенной из Сретенской тюрьмы в Бутырскую, тоже передали для дальнейшего ведения следствия в МГБ СССР. Подчиненные Рюмина ознакомились с содержимым тоненькой папки и официально запросили Прокуратуру Союза — почему в течение семи с лишним месяцев указанной гражданке не предъявлялось обвинение? В ответ последовало разъяснение за подписью Генерального прокурора Сафонова: «Лицам, имевшим связь с особо опасными государственными преступниками и арестованными по ст. 7–35 УК РСФСР как социально–опасный элемент, предъявлять обвинение не требуется».
Более выразительного доказательства «правовой защищенности» советских людей в годы сталинизма нарочно не придумаешь.
ЗАСТЕНОК
Став заместителем министра, курировавшим следствие в МГБ, Рюмин без промедления приступил к арестам. С согласия Сталина были взяты под стражу два заместителя министра госбезопасности — Селивановский и Питовранов, начальники Управления и их заместители — Шубняков, Утехин, Райхман, Белкин, Королев, Палкин и другие, а также несколько крупных кремлевских врачей.
Пока в Лефортово «доводили до кондиции» Абакумова, его старых подельцев и пополнение из новой волны арестованных чекистов, Рюмин насел на врачей и добыл искомые доказательства заговора — профессор В. Н. Виноградов, которому было под семьдесят, под угрозой избиения признался, что «вместе с профессором Я. Г. Этингером и по инициативе последнего умертвил товарища А. С. Щербакова», а бывший начальник Лечебно–санитарного управления Кремля профессор П. И. Егоров и врач–терапевт Г. И. Майоров, не выдержав пыток, показали, что по заданию английской разведки «неправильно диагностировали заболевание товарища А. А. Жданова, скрыв имевшийся у него инфаркт миокарда, назначили противопоказанный этому заболеванию режим, и в итоге умертвили его»: