Своим жизненным призванием я избрал служение тебе, мой народ! Для меня нет высшей награды делать все, что в моих силах, ради твоего счастья и процветания, благополучия в твоих домах и семьях, мира и спокойствия в обретенном тобою государственном доме. Я нескрываемо горжусь тем, что под крышей этого дома ты зажил гордо и привольно, что свет и тепло в твоих очагах, дарованное тебе твоим государством, озаряет твою жизнь щедростью и богатством твоей земли, твоего независимого нейтрального Отечества.
Но более всего я горжусь тем, что к тебе, мой народ, возвращается вдохновение, что на крыльях своего духа ты вновь паришь над историей, созидая свою судьбу и свое будущее. Плоды независимости, которые мы пожинаем сегодня, – это плоды твоего вдохновенного национального гения, сопутствующего тебе на протяжении всей твоей истории и зримо являющегося в ее особые, судьбоносные моменты.
Туркмены, братья мои!
Мы вправе гордиться своим национальным духом не только и не столько в силу его принадлежности нам как нации, а в силу его сущностной природы, открывающей нам ценностные ориентиры и позволяющей держаться им во всех обстоятельствах и коллизиях нашей многовековой судьбы.
Духовный мир туркмена – это мир чистой и светлой души, исполненной оптимизма и веры в земное, разумное предназначение человека. Эту веру в себя и надежду на лучшее туркмен избрал как единственно верный способ существования, когда дух не подавляется унынием и разочарованием, а возвышается над ними, творя добро и сострадание, рождая великодушие и гуманность, вызывая любовь к своему народу и родной земле, стремление к единению со своей нацией.
Жизнь духа не подвластна времени и тлену. Дух надысторичен, поскольку обладает способностью возвышаться над бренностью человеческого существования. Но там, где сливается дух сильных людей, возникает дух народа. Именно он питает бессмертие человеческой души, ибо придает времени качество бытия, заключенного в жизни одного существа, одной личности. И тогда ты, как личность, начинаешь ощущать присутствие этого времени рядом с собой. Оно бестелесно и безъязыко, но оно говорит языком окружающей тебя природы. Этот язык исполнен многозвучия живого пространства мира, он вбирает в себя все оттенки речи, на которой говорят друг с другом небо и земля. Это язык кружащих над Каракумами вихрей, скользящих над Хазаром облаков, срывающихся с вершин Копетдага бурь. Это шепот оглушительной тишины, доносящей до твоего слуха слившиеся с каракумскими ветрами голоса предков. Их взгляды устремлены к горизонтам туркменской пустыни, их чувства слились с облаками, их взоры пламенеют под туркменским солнцем, их силуэты отчетливо различимы в тени гор. Всем своим существом ты ощущаешь присутствие далеких предков, чей дух не расставался с этой благословенной землей.
Как пшеничное зерно, брошенное в благодатную почву, прорастает к жизни, так и дух предков оживает в твоей душе. Душа порождает душу, заново возрождается в ней.
Но душа не продлится, не продолжится в другой душе, если из трех своих главнейших ипостасей – дарования, разума и памяти лишится последней. Именно память формирует сознательную жизнь человека, побуждая его соотносить себя во времени, выходящем за границы собственного существования.