— Это каким это образом? — опешили милиционеры.

— Вы как маленькие. У нас же пара парней Афган прошли, а «четверка», набитая железом, тут рядом, на Якубовича у прокуратуры припаркована. Четыре гранатомета «Муха» припасено. Что тут особенного. Мы на «девятинах» подъедем, первый и последний танк сожжем, остальным будет не развернуться. Высунутся, и мы их перекоцаем.

Из-за путча вынесение приговора Кумарину не состоялось 19 августа и было перенесено на 4 сентября. Мирилашвили был осужден условно за подделку трудовой книжки, куда внес запись о должности подросткового врача для получения лимитной прописки в городе, и вышел из зала суда. Ледовских был осужден за подделку временного талона водительского удостоверения на Некрасовском рынке и избиение сожительницы. Девушка пришла в суд с цветами, вручила их судье и заявила, что любит Валеру. Срок в два года истек через два месяца, и Ледовских вышел на свободу. Кумарин за вымогательство кооперативного имущества был осужден на четыре года. Через год его освободили досрочно.

4 августа 1992 года начальник 14 отряда написал рапорт начальнику колонии № 20/6: «Докладываю, что осужденный Кумарин Владимир Сергеевич, 1956 г. р., добросовестно относится к труду и имеет примерное поведение. Полагал бы поощрить его и представить на условно-досрочное освобождение». Под рапортом стояла подпись: «Ст. лейтенант Феоктистов».

Я имел отношение к организованной преступности.

В конце 80-х я работал в Управлении уголовного розыска Ленинграда и загремел. После суда меня направили в колонию Нижнего Тагила для бывших сотрудников. В 1991 году туда привезли известного всем зятя Брежнева Николая Чурбанова, который, как известно, был арестован еще в 1987 году, а после получил 12 лет. Любопытно — мне тоже отмерили 12 лет, а натворил я поменее.

Тогда в Тагиле сидело много маститых фигур — по Краснодарскому, Узбекскому делам.

18 августа 1991 года поздно вечером, после отбоя они все собрались в клубе колонии. За столом сидели: бывший генерал Чурбанов, его кореш — бывший генерал МВД Калинин, бывший заместитель министра МВД Узбекистана Бегельман, бывший первый секретарь ЦК КПСС Узбекистана Усманходжаев, бывшие полковники с Краснодара. Они пили чай, спорили о судьбе России.

В этот момент к ним вошел начальник колонии — полковник Иван Жарков — человек нрава крутого.

Никто не встал при его появлении. Он с ухмылкой спросил: «Ну что, сколько мне отмерили срока, если ваша возьмет? Небось на всю катушку — пятнадцать?»

— Ты нам, Иван Данилович, ничего плохого не сделал. Получишь свою пятерочку,— ответил ему Чурбанов.

Когда ГКЧП рухнуло, Жарков при всех указал Чурбанову на карцер:

— За что пятнадцать суток?! — возмутился тот.

— За нарушение распорядка дня — вы же после отбоя чаевничали, да еще в организованной антиправительственной группе,— засмеялся хозяин.

Но Чурбанова в штрафной изолятор не отвели, Жарков его простил и сказал: «Ты бы, Коля, поступил по-другому».

В 1991 году я был кооператором. Мы экономили — в двух комнатках сидели все. Строили очередной завод, как нам казалось, лучший в мире.