— Просто… ты прав. Мне не стоит забывать о том, где я, — пожимаю плечами, признавая его превосходство, непроизвольно вздергивая подбородок. — Я гордая, но не глупая, Джейдан. И я буду благодарна тебе, если ты в очередной раз спасешь мою задницу.
Джейдан расплывается в более широкой улыбке, которая трактуется мной как невербальный ответ: «она мне ещё пригодится».
Моя задница.
— Хорошая девочка.
Джей проводит большим пальцем по моей губе, на мгновение мы оба замираем и судорожно выдыхаем, смакуя совместные импульсы, атакующие наши тела, оставшиеся внутри после пережитого удовольствия. Это ощущается как приятный ток, вспыхивающий поочередно в каждой клеточке.
— Джей, время…
— Да, — мгновенно собираясь, Престон довольно грубо выталкивает меня из шатра, и я вновь ужасаюсь от стоящего гомона и происходящих торгов, только набирающих обороты.
Вооруженная охрана, все это время находившаяся у входа в крохотный шатер, оглядывает меня с ног до головы: оба бедуина останавливают свои многозначительные похабные взгляды на моих бедрах и подрагивающих коленях. Желудок неприятно скручивает, но, собираясь с силами, я отвечаю им испепеляющим взглядом, не позволяя глазеть на меня, как на товар, и таким же одариваю направляющегося к нам Азиза. Мужчина появляется с той стороны шатра, где я заметила небольшое окно и очертания мужской фигуры в нем и, судя по тому, в какой грязной улыбке растянулись губы сученыша… черт, он действительно наблюдал за нами. А на камеру не снял случаем?!
— Взгляд в пол опусти, — успевает приказать Джейдан, и скрепя сердце я послушно выполняю его волю.
— Заир-бей, я надеюсь ты доволен приобретенным товаром и не жалеешь о немалой потраченной сумме. Я был рад наблюдать за чувственностью строптивой хатун собственными глазами. Она стоит того, не так ли? — все внутри меня закипает, когда я слышу снисходительный тон этой мрази, направленный в мою сторону, и прямое озвучивание моей догадки.
Тебе не удастся унизить меня, жалкое подобие мужчины.
Пальцы Джейдана сильнее сжимают мое предплечье — кажется, ему с трудом приходится сдерживать внутренний порыв немедля зарыть голову бедуина в песок, и это успокаивает, вселяет мне веру в то, что он делал это не только из желания унизить и поставить меня на место.
Он хотел меня. Так, как не хотел никто другой. И брал так, словно никому я не принадлежала прежде.
— Более-менее доволен хатун, Азиз. Когда наскучит — продам другому. Ты же понимаешь, рабыни — как машины. Надоедают, как только набирают «пробег», — с правдоподобным пренебрежением отвечает Джейдан.
Боковым зрением я замечаю на Азизе дорогие часы, по циферблату которых бедуин постоянно постукивает пальцем. Нервничает, тварь. Интересно знать, почему. Сделка идет не так, как он планировал? Еще бы, ведь я должна была быть продана человеку Видада.
— Массалям[14], Азиз. Надеюсь, ты не нарушишь наш уговор.
— Ас-сайед, вы можете на меня положиться.
Азиз соединяет вместе три пальца правой руки и резким жестом проводит ими вдоль своих губ. Таким образом ублюдок обещает Джейдану, что придержит рот на замке, но мое шестое чувство говорит об обратном: судя по тому, как импульсивно дергается верхнее веко Азиза, и насколько часто он теребит браслет и циферблат новых часов, которые я, кажется, видела на Джейдане, он что-то не договаривает нам обоим.