Выйдя из отделения, Катя остановилась.

– Ну, чего ты? – с досадой произнес Гаврила. – Пошли отсюда скорей!

– Погоди. Прежде чем мы вернемся домой, я хочу, чтобы ты поклялся мне в том, что не убивал Лиду.

– Клянусь!

Гаврила произнес это так легко и просто, что Катя ему поверила.

– И ты никогда не встречался с этой девушкой?

– Никогда.

Но на этот раз Катя почему-то не смогла ему поверить так же легко, как в первый раз.

– Точно не встречался? – повторила она с нажимом.

– Говорю тебе, нет! – нервно оглядываясь по сторонам, произнес Гаврила. – Не встречался, не знаю ее, понятия не имею, кто она такая и что ей было нужно у нас в Дубочках!

– М-м-м…

Катя не знала, что ей еще спросить у Гаврилы. По всему получалось, что он вроде как и ни при чем.

– А почему чемодан не захотел в полицию сразу же отнести?

– Испугался, – признался ей муж. – Сама понимаешь, алиби у меня не было никакого, а тут девчонку убивают. Да еще возле нашего дома. И еще чемодан ее ты у нас в чулане находишь. Прямо одно к одному.

– Вот именно.

– Ты сама посуди, если бы я убил эту девицу, зачем бы мне ее чемодан в дом к себе тащить? Это же палево стопроцентное! Я же не дурак!

– Да, действительно.

И Кате стало внезапно очень стыдно за то, как она повела себя с родным мужем. В общем, домой они вернулись более или менее помирившимися. Гаврила поклялся, что никогда больше в жизни своей не посмеет запереть жену или как-то иначе ее обидеть, а Катя… Кате пришлось поклясться, что она и дальше станет выгораживать Гаврилу. Потому что, как ни крути, а без обеспеченного ею алиби ситуация все еще оставалась весьма проблематичной.

Правда, подслушанный ею только что разговор Тани со следователем дал размышлениям Кати новый толчок. А что, если все-таки именно Таня подговорила Лиду на кражу иконы? Допустим, это она могла сделать. И мотивы понятны. И возможность у Тани такая была. Но что потом? Не могла же дочь священника убить свою сообщницу? Да еще таким зверским образом… ночью… в лесу. Все-таки хоть какие-то моральные принципы отец-священник своей дочери должен был привить.

И все же Катя решила, что, как только снова окажется в Дубочках, первым делом пообщается с матушкой Анной. И если окажется, что ее племянницы той злополучной ночью не было дома или она поздно вернулась, тогда… Катя даже не знала, что она будет делать тогда. Обвинить дочь священника в убийстве у Кати бы язык все равно не повернулся. Она всегда считала священников кем-то вроде ангелов, и уж точно они в ее представлении находились выше простых смертных. Это благоговейное, почти детское почитание, как теперь выяснилось, распространялось также и на членов семьи того или иного священника.

Оказавшись дома, Катя вновь почувствовала какую-то скованность. Находиться рядом с мужем один на один ей было тяжело. И она понимала, в чем тут причина. Не надо было ей лгать. А она солгала! И теперь мучается от этого.

– Может, пообедаем? – предложил Гаврила. – Честно говоря, я после ночи в отделении жрать хочу дико. Что у нас имеется?

Кате совсем не хотелось заниматься готовкой. Не то у нее было настроение. И оставаться вдвоем с мужем ей тоже не хотелось.