На севере филистимлянам тоже не о чем было печалиться, там финикийские города, богатые и сильные. Единственное, что их интересовало, — это торговля, а если и имелись у них захватни­ческие планы, то только связанные с морем. Ни разу за всю свою историю не вели они захватни­ческих войн на суше.

Во времена Судей Сидон постепенно терял свое лидерство среди других финикийских городов. Примерно в 20 милях к югу от него находился при­морский город Тир. Скорее всего, он был основан колонистами из Сидона примерно в 1450 г. до н. э., во времена Тутмоса III. Первоначально он распола­гался на материке, но своего величия достиг, ког­да переместился на скалистый остров, выступав­ший в море. Так он стал почти недосягаем для захватчиков (пока имел свой флот), и даже голод при осаде ему не грозил. Само его название (по- древнееврейски «Цор») означает «скала».

К тому времени, когда Саул пришел к власти, Тир стал признанным лидером среди финикийских городов, и он удерживал такое положение до тех пор, пока Финикия сохраняла свою самобытность. Первым значительным правителем Тира был Абиваал, взошедший на престол около 1020 г. до н. э., примерно в то же самое время, когда Саул стал царем Израиля. При Абиваале Тир начал распрос­транять свою власть, но в сторону моря, всегда только в сторону моря, и никогда в любом другом направлении, что могло бы нарушить замыслы фи­листимлян на суше.

Наверняка филистимляне могли опасаться арамеев, другой группы племен из тex, что бес­конечно множились благодаря плодовитости жи­телей засушливого Аравийского полуострова. С 1100 г. до н. э. они начали теснить жителей Пло­дородного полумесяца, но ассирийцы, теперь вла­девшие верховьем междуречья Тигра и Евфра­та, были достаточно сильны, чтобы справиться с ними. Хотя арамеи и просачивались на терри­торию Плодородного полумесяца с обеих его сторон, процесс этот был медленным и некатастрофическим. Филистимлянам не о чем было бес­покоиться. И все-таки кое-что они  недооце­нили, и эта ошибка оказалась роковой. Они не уделяли должного внимания Давиду.

К моменту смерти Саула Давиду было тридцать лет, и у него хватало амбиций. Он знал, чего хочет, и не церемонился при выборе средств. Ему уже удалось стать царем Иуды и обосноваться в укреп­ленной столице, одновременно утихомирив фили­стимлян. Следующий его шаг — стать еще и царем Израиля и получить в наследство власть Саула во всей полноте, но сделать это было непросто.

Даже если бы он смог победить жалкие остатки Израиля времен правления Эшбаала (Иевосфея) и одаренного военачальника Авенира в честной бит­ве, такая показная победа наверняка вызвала бы подозрения у филистимлян. Нет, Давид должен был достичь своих целей мирным путем, чтобы ни один его шаг не обеспокоил филистимлян, по край­ней мере, до тех пор пока Давид не обретет до­статочно сил, чтобы заняться ими. К счастью для Давида, Эшбаал (Иевосфей) поссорился из-за жен­щины со своим военачальником Авениром, и Авенир так разозлился, что решился на предательство, начав переговоры с Давидом.

Но у Давида и самого было одно дело, связан­ное с гаремом. В те времена, когда он был любим­цем царедворцев Саула, он получил в жены его дочь Михалу (Мелхолу). Когда Давид покинул двор изгнанником, объявленным вне закона, ее вернули обратно. Ныне же Давид стал царем Иуды и не собирался вести дела с Авениром до тех пор, пока израильский военачальник любым способом не вернет ему Михалу (Мелхолу). Причина этому была проста. До тех пор пока Михала (Мелхола) является его женой, он остается зятем покойного царя Саула и как зять может претендовать по зако­ну на израильский престол.