Среди более поздних жителей Ханаана, счи­тавших себя потомками Авраама, ходили леген­ды относительно проникновения их предков в Египет во времена завоевания его гиксосами. У Авраама был внук Иаков, а он, согласно расска­зам, запечатленным в Библии, имел двенадцать сыновей. Один из них, Иосиф, завоевал располо­жение египетского царя (предположительно, од­ного из правителей-гиксосов) и служил ему в качестве, как мы сказали бы сегодня, премьер- министра. Потом Иосиф привез в Египет осталь­ных членов своей семьи, и там число их преум­ножалось.

 

В век процветания царства гиксосов севернее и восточнее него завоеватели, обладавшие лошадьми и колесницами, основали другие царства. В верхнем течении Тигра и Евфрата, на развали­нах империи Хаммурапи, племена хурритов объе­динились в государство Митанни. Тем временем в Малой Азии племена, известные как хетты (они же — библейские хеттеи), образовали еще одно сильное царство.

Хурриты говорили на языке, у которого не было отчетливых связей с другими языками, но хеттский язык имел тип грамматической структу­ры, ассоциирующийся почти со всеми языками современной Европы и части современной Азии, вплоть до Индии. Вся эта языковая семья в це­лом считается ныне индоевропейской.

Другие племена двигались на восток от Черно­го моря и пересекли холмистую территорию, ко­торая вошла в состав современного Ирана. Они называли себя ариями, что значит «благород­ные», а мы зовем их арийцами. (Слово «Иран» является формой слова «Ариан», то есть «арий­ский».) В конце концов они заселили и Индию.

Но и Египет нельзя было сбрасывать со сче­тов. Полностью он никогда не был завоеван. Южная часть долины Нила оставалась в руках ее коренного населения. Появилась новая и сильная группа правителей, тяготевшая к южному городу Фивы.

Научившись обращаться с лошадьми и колесни­цами, южные египтяне под предводительством ца­ря Амоса ринулись на север. Около 1570 г. до н. э. успокоившихся к тому времени правителей-гиксосов выгнали из дельты Нила, и Египет восстановил свою целостность. Теперь это было Новое царство, и наступил период величайшего могущества Егип­та, когда его цари получили титул фараонов («фа­раон» значит «огромный дом» или «дворец», то есть место, в котором они жили) и были самыми сильными монархами в мире.

Новое царство не удовольствовалось восста­новлением власти над всем Египтом. Унижение, испытанное от вторжения гиксосов, не забылось. Надо было любой ценой обезопасить северо-вос­точную границу, чтобы племена из Азии никогда больше не смогли осквернить долину Нила. По­этому фараоны стремились занять Ханаан — не просто ради экономической выгоды, а для того, чтобы использовать его как аванпост для охраны своего отечества, аванпост, где будет стоять мощ­ный гарнизон.

Но именно этого не желали новые государства, расположенные севернее Ханаана. Митанни, в то время самое могущественное царство на севере, было полно решимости подчинить Ханаан своему влиянию, чтобы отразить возродившуюся египет­скую мощь.

Земля Ханаана лежала между этими двумя сильными государствами. Поражение гиксосов в Египте нарушило единство Ханаана, и он снова представлял собой скопление городов-государств. Останься он в одиночестве, ему ни в коем случае нельзя воевать с Египтом и Митанни или даже с кем-то из них по отдельности. Надо было выби­рать кого-то одного в качестве друга и союзника, и в итоге ханаанские города выбрали Митанни. Во-первых, по своим традициям и культуре это государство было им ближе, чем Египет. Во-вто­рых, оно было гораздо слабее Египта, а в союз­никах лучше иметь кого-то слабее, чем сильнее себя. (Сильный союзник легко может проглотить тех, кому помогает.)