Фермерский дом оказался двухэтажным деревянным сооружением рамной конструкции, заросшим глициниями и миртом, Мы затаились в кустах за высокими соснами с пушистыми, увешанными шишками лапами. Местность живо напомнила мне о проведенном на Юге раннем детстве — не особенно счастливом, к сожалению. Мои мать и отец умерли слишком рано, в тридцать с небольшим. Моя докторша убеждена, что я боюсь умереть молодым, потому что рано потерял родителей. Дирижер, по-видимому, придерживается той же теории и готовится в скором времени применить ее на практике.

Крыша дома была сильно перекошена, узкое чердачное окошко разбито в двух местах. Обшивочные доски с облупившейся краской — почти невредимые, зато устланная шифером крыша проломана в нескольких местах. Из дыр торчат куски рубероида. Жутко, жутко, жутко.

Многих агентов очень волновал тот факт, что большинству людей внутри дома нет еще и двадцати. Мы не знали, кто именно эти дети и имел ли кто-нибудь из них дело с полицией. Доказать, что они причастны к последним убийствам, мы пока не могли.

Поэтому решили сидеть здесь до темноты и ждать, что кто-нибудь выйдет из дома или войдет в него. И лишь потом действовать. Дело относилось к разряду государственно важных, возможно, политических, и при малейшей ошибке грозило серьезными последствиями.

Из заброшенного дома, несмотря на предположительное скопление в нем толпы молодых людей, не доносилось ни единого звука — ни громкого смеха, ни рок-музыки. Мы не ощущали ни табачного дыма, ни запаха кокаина, только видели мерцающий свет в окнах.

Что-то все настойчивее подсказывало мне, что убийца уже ушел, что надеяться на успех не имеет смысла.

Я услышал шепот и понял, что ко мне обращается Кайл.

— Пойдем, Алекс. Пора прижать их к стенке.

Он дал команду войти в дом около четырех ночи.

Местные спецслужбы тоже подчинялись ему.

Я двинулся по направлению к ферме вместе с дюжиной людей в синих форменных куртках. Предположить, чем закончится операция, не мог никто. Мы неслышно подошли к краю соснового леса. Два снайпера, укрепившиеся на расстоянии метров тридцати от дома, передали по рации, что внутри по-прежнему тихо.

— Там преимущественно дети, — напомнил Кайл. — Но в случае опасности, главное, позаботьтесь о себе.

До снайперов мы добирались ползком. А несколько секунд спустя ворвались в дом через три входа.

Мы с Кайлом вошли через парадную, остальные — через боковую и заднюю двери.

Что-то загрохотало. По первому этажу разнеслись крики. Детские. Никто не стрелял.

Нашим взглядам представилась странная картина. Пьяные дети — целая толпа, большинство в нижнем белье или голые. На первом этаже спало как минимум десятка два подростков. Горели только свечи, пахло мочой, марихуаной, плесенью, дешевым вином и воском.

Малюсенькая прихожая и гостиная в этом доме сливались в единое помещение. Дети спали на одеялах или просто на голом полу. Сейчас все они проснулись и принялись шуметь.

— Гады! Копы! Пошли ко всем чертям!

Агенты принялись перетаскивать детей на второй этаж. Те сопротивлялись, но никто не стрелял. Пока все обходилось без жертв и разрушений, и, казалось, худшее позади.