– Да, Борька, после того, как я вышел от Сомова, мне стало окончательно ясно, что ты у меня жук ещё тот. Просто жук повышенной проходимости. Сынок, всё вышло именно так, как ты мне всё расписал. Зашел я к Петру Симонычу, состроил постную рожу и сказал, что чадо наше нас с мамулей огорошило, мало того, что школу бросило и пошло работать, так ещё и влюбилось в самую красивую девушку на свете и влюбило её в себя, а потому она пришла в наш дом, а он у нас, маленький, хотя и добротный, так что нужно срочно пристройку денег, а на лесоскладе если что и можно купить, так это сторожа с берданкой и дворнягу в придачу забрать. Потом достал я из кармана заяву с конвертом, протянул её Сомову, а сам конвертиком-то по столу и постукиваю. Он всё прочитал и молча посмотрел на конверт. Ну, я, естественно, так же молча протянул ему взятку, он заглянул в конверт, пересчитал деньги, вернул мне полтинник и сказал: – «Хорошо, Виктор Фёдорович, ты у нас ударник коммунистического труда, коммунист с двадцатилетним стажем, так что профсоюз тебе поможет. Тем более, что нам теперь стройматериалы не нужны. Нам же под строительство нового дома такую стройплощадку выделили, что если мы те несколько домов снесём, то больше половины квартир по сносу людям нужно будет отдать и потому стройматериалы в таком количестве отделению дороги уже не нужны.» Ну, я тогда спросил, сколько моно выписать, он мне и отвечает: – «Да, хоть сколько угодно выпишу. Цемент через год пропадёт прямо в мешках, да, и весь кирпич размокнет. У НОДа теперь новая головная боль появилась, куда бы их сдыхать, но ты поторапливайся, а ещё лучше вывози их сейчас, а деньги и позднее можешь заплатить.» Вот я и думаю теперь, где денег занять.
Порывшись по сусекам, я выложил на стол ещё сто двенадцать рублей и сказал:
– Ты завтра в ночь выходишь, а раз так, отправляйся с этим чертёжиком к вашему прорабу, помаракуй вместе с ним за рюмкой армянского чая и завози все стройматериалы, какие только понадобятся и можно будет выписать. Заодно договорись с ним на август месяц о том, чтобы он нам домишко и построил. К тому времени деньги у нас и без внешних заимствований будут. Это я тебе гарантирую. Ну, кто за такое моё предложение, коллеги?
Отец с матерью дружно подняли руки, а Ирочка звонко расцеловала меня в обе щёки. Вскоре девушки убрали со стола и мы стали собираться ложиться спать. Минувший день принёс нам в конечном итоге только хорошие новости. В половине одиннадцатого мы с Ирочкой зашли мою узкую, всего два с половиной метра, но зато длинную комнату, отгороженную от когда-то действительно зала, разделись и подсели к письменному. Через минуту Ирочка уже рассматривала модели одежды конца семидесятых годов. В дверь кто-то постучал и я громко ответил:
– Мам, если это ты, то заходи, если папа, то ни в коем случае, Иришка сидит голенькая у меня на коленях.
Вошла мама и как раз именно для того, чтобы узнать, как продвигается наша основная работа. Тандем из двух модельеров, Картузовой и Красавкиной, ещё только предстояло создать. Мама даже принесла с собой табуретку, села рядом и Ирочка принялась ей в красках и показывая руками рассказывать о том, что она видит на экране монитора. Я помалкивал. Для меня самым главным было в первую очередь раскрепостить маму и пробудить в ней полёт фантазии. Мне очень нравилось, что она буквально во все модели стремилась внести что-то своё и это у неё всегда получалось очень даже неплохо. Думаю, что через полгода, год она станет работать уже сама, то есть в тандеме с Галиной, ведь та тоже проявила себя в этом плане творчески думающим человеком и даже заявила, что мои эскизы хотя и красивые, всё же исполнены достаточно непрофессионально и сказала, что у профессиональных модельеров несколько иные требования, а потому она их все обязательно переделает. Правда, при этом она честно созналась, что слишком зашорена и у неё не хватает смелости создавать такие подчёркнуто элегантные и стильные модели.