Вообще-то для полного совершенства мне был нужен настоящий манекен и я его уже начал делать. Во всяком случае изготовил для него деревянный каркас, похожий на скелет, только пока что без грудной клетки и теперь думал, из чего изготовить его плоть. Болванки рук и ног, а также голову и шею, соединённые между собой стальными кольцами, отец выточил по моим чертежам в столярке у себя на работе, там не было такого строгого режима, как у нас. Голову довёл до ума уже я сам, стамесками и на этом манекене уже можно было показывать захваты из боевого самбо, что я и дела раза три, четыре в неделю, учил отца и маму самозащите. Так что теперь мне оставалось лишь довести манекен до ума и нанести на его тело топографию болевых точек возможного врага, а сейчас он пока что был насажен задницей на трубу, приваренную к тяжелой стальной плите. У нас в семье, с моей подачи, его назвали Вася-сан и мама довольно часто надевала на него разные наряды, благо он был среднего роста.
После обеда прозвучал первый звонок, ознаменовавший собой начало новой эпохи. На участок пришли Князев и главный экономист типографии, некто Прялкин, Николай Георгиевич, далеко не самый счастливый владелец автомобиля «Москвич-408», вымотавшего из него всю душу. Внимательно выслушав крик души этого молодого мужчины, Прялкину было лет тридцать пять на вид, я саркастически хмыкнул, написал список запчастей, широко улыбнулся, показывая коренные зубы, и сказал:
– Доктору усё понятно, коня у стойло, то есть сюда, запчасти на стол и полтинник на бочку. Завтра вечером, Николай Георгиевич, вы своего «Москаля» не узнаете. В скорости он немного потеряет, зато выиграет в мощности и тянуть будет, аки зверь. Князев, заглянув в список, усмехнулся и сказал:
– Ага, поршневая группа с пятьдесят первого «Газона». Дефорсируем, значит, Борис Викторович? Улыбнувшись, я ответил:
– Так Сергей Митрофанович, вы взгляните на клиента, у него же ладони в мозолях от лопаты, стало быть дачник, а для дачника главное, чтобы «Москаль» пёр на себе семьсот кило груза, аки «Урал-375» или я не прав, Николай Георгиевич и вы хотите все призы у аглицкого гонщика Тони Ленфренчи, который гоняет на «Москвиче»? Так у него четыреста двенадцатый, но я и ваш движок могу разогнать до ужаса, но это уже крутой тюнинг и стоит он будет двести карбованцев. Там много чего менять надо. Садовод-любитель замахал руками и воскликнул:
– Боря, не смеши меня! Где я и где автогонки. Мне лишь бы урожай с дачи вывезти. Ведь не нанимать же для этого всякий раз грузовик. Сейчас загоню своего «Москаля», как ты говоришь.
Главный экономист безропотно протянул мне полтинник, а Князеву снова сунул в руки список с запчастями и оба ушли. Ну, а я негромко спросил, пряча полтинник в карман:
– Ну, что, Жека, останешься во вторую смену помогать? Учти, делиться я с тобой не стану, но и за науку денег не потребую.
– Конечно останусь! – Воскликнул мой напарник – Я что по твоему, тупой что ли? Тем более, что ты же сам сказал, что работаешь у нас только до весны и потом свалишь на лёгкий труд. Так что я согласен поучиться у тебя на таких условиях. Иван Бутримов тут же ехидно спросил: