— Мы же недолго плыть будем, — пояснил, подмигивая, — однако прямо на палубе не стоит сидеть.
Терпеть его жену было сложнее. Она все время жаловалась на потерю имущества и тяжелые времена. В ходе бесконечно льющегося монолога Любка с изумлением узнала о высокой должности нового-старого знакомого. В русско-азиатском банке занимал пост начальника отдела кредитов. Потому и сидел до самого конца, приводя дела в порядок. Страшно положительный и дурной, как следовало из ее речей. Даже не стырил чего существенного напоследок. Все было сделано по закону, и он нежно прижимал к себе портфель с соответствующими документами, не расставаясь с ним ни на минуту.
В конце концов он не выдержал и, пообещав скоро вернуться, исчез. Они с китаянкой остались в компании говорливой толстушки.
Любка достала планшет, извлекла из него толстую тетрадь с записями Берислава и демонстративно углубилась в чтение. Это не особо помогло. На периферии сознания продолжали журчать бесконечные жалобы. Бабе было все равно к кому обращаться, и она без проблем переключилась на Ли Ду.
Записи были отрывочными и без всякой системы. Даты отсутствовали, все вперемешку. Любке просто хотелось понять, как он жил все эти месяцы и чем занимался.
«Меня назвали „далацу“. Ли Ду сообщила, что это большой грубоватый парень. Вроде не обидно. Гораздо хуже в свое время прозвучало, когда ее саму поименовали наши спутники „сяо цунмин“. Она даже не хотела переводить. Это баба склочная, но в оценках прямо не в бровь, а в глаз. Четкое определение: весьма полезная в мелочах, но совершенно бестолковая в ответственных делах. Одно слово — горожанка. Совершенно неприспособленная к нашей бродяжьей жизни. Ни костра нормально развести, ни жратвы достать. В голове сплошные лозунги, а к реальной жизни не готова абсолютно. Поспорю на что угодно, из богатой семьи. Почему вечно тянет детей зажиточных родителей в революцию? Загадка. Они хотят счастья для всего народа. Да попробуй устроить приличную жизнь для ближних. Для начала хоть на собственной фабрике, не прогорев, и только потом замахивайся шире. Не понимают. Управлять еще уметь надо. Пройти по узкому краю между безжалостным выжиманием всех соков из работников и панибратством, когда они садятся на шею и бесконечно предъявляют требования. Еще ни одна теория самого распрекрасного обустройства счастливой жизни не принесла счастья всем. Слишком много факторов. Всего не предусмотришь.
К нам присоединился Хай Жуй. Изумительное имя. Так и просится в очередную книжку. Дезертир, без сомнений. Зато винтовка имеется и аж три патрона. Будем отстреливаться. От кур.
Поля, поля. Заброшенные рисовые чеки, заросшие сорняками поля батата, засохшие плантации сахарного тростника, сожженные дома. И почти никого вокруг. Прячутся».
Забегали матросы, распределяя людей. Вся палуба была забита. Какое уж удобство. Хорошо поместились. Дети плачут, мужчины переругиваются. Пароход взревел и отвалил от пристани. Поехали.
Квочка тревожно оглядывается в поисках мужа.
— Куда он денется с парохода, мама, — утешает старшая дочка.