Гибс начал операцию. До артерии так и не добрался, а кровь уже заливала пол, и Гибс выглядел растерянным.

- Как быть? Идти мне с ножом еще глубже?

- Идите глубже. Артерия где-то неподалеку...

- Вот она! - воскликнул Гибс.

- Держите ее, не выпускайте, - поучал его Арендт. Наложили лигатуру. Хотели зашивать "А между тем, - пишет очевидец, - аневризма, причина всех хлопот, бьется по прежнему". В зале возникло беспокойство. Зрители привстали с мест, Арендт, явно струсив, хлопотал над больным, успокаивая собрание:

- Обычная anomalia wasorum, какие часто случаются... Но тут честный Якоб Лейтон треснул в пол тростью:

- Черт побери, почему я не вижу здесь Буяльского? Возникло замешательство. Буяльского не пригласили по той причине, что он.., русский! А этот англичанин, чуждый интриг, стучал своей дубиной, гневно рыча:

- Я еще раз спрашиваю - отчего нету Буяльского? Я же вижу, что вы зарезали человека и сами не знаете, что делать.

Илья Васильевич жил недалеко, быстро приехал.

Легонько, но решительно отстранил Гибса и Арендта.

- Операторы искали subclavia, но не найдя ее, разрезали ни в чем не повинную dorsalem scapulae... Сейчас исправлю!

Буяльский завершил операцию. Лейтон взмахнул палкой:

- Всех зову к себе.., на обед!

За пиршеством до тех пор пили за здоровье Гибса и Арендта, пока это не надоело флотскому Лейтону:

- Я не для того позвал вас сюда, чтобы вы пили и ели за здоровье мясников... Ур-ра, господа, ура Буяльскому!

Историк пишет: "Для Буяльского с этого времени закрылись все пути.., ядовитая ненависть немцев преследовала его до гробовой доски". Илья Васильевич был женат, имел дочерей и нуждался, когда открылась вакансия на место хирурга при Казанском университете. Жене он сказал:

- Машенька, годы-то идут, надо подумать, как жить дальше... Здесь, в столице, сама видишь, мне ходу не дадут! Мария Петровна согласилась ехать в провинцию:

- И бог с ним, с этим Петербургом! А там, Ильюша, заведем домик с садиком. Чтобы вишенье. Чтобы крыжовник...

Надобно было повидать Магницкого, попечителя Казанского учебного округа, приехавшего в Петербург. Буяльский вспоминал: "Это был красивый мужчина с высокомерною физиономией и явным самодовольством в каждом движении, рассчитанном на то, чтобы озадачить просителя". Он встретил хирурга словами:

- А вы думаете, я нуждаюсь в профессорах? Да мне стоит лишь свистнуть, как они сбегутся - больше, чем надобно.

На что Илья Васильевич с достоинством отвечал:

- Ваше превосходительство, вы изобрели очень легкий способ для приискания профессоров хирургии. Можете свистеть, сколько вам вздумается! Бездомные псы на ваш свист, может, и сбегутся, но едва ли отзовется хоть один уважающий себя ученый...

Шли годы... Кембридж, Берлин и Филадельфия присвоили Буяльскому почетные звания, а наградою от России было то, что его сделали.., консультантом Мариинской больницы (без жалованья!). Случай в Царскосельском Лицее с удалением из тела Алеши Воейкова костяной палочки, однако, стал широко известен в обществе столицы.

Николай I вызвал к себе лейб-медика Рюля: