Дождь, с любопытством подслушивавший их странный и ни с чем не сообразный разговор, даже стих за окном, ожидая, чем дело кончится. По лицу Фомичева разлилась краска, глаза сделались холодными и колючими.

– Я к вам с серьезным предложением, сударыня, а у вас все смешки, – с горечью проговорил он. – Нехорошо.

– Нет, – твердо отозвалась Амалия, – это как раз вы намерены посмеяться надо мной. По-вашему, я не умею считать? По-вашему, не знаю, сколько стоит то, чем я владею?

Фомичев медленно поднялся с места.

– Что ж, мое дело было предложить, – проговорил он, стараясь казаться беззаботным. – Любовь Осиповна – бой-баба, своего не упустит. Может, еще пожалеете, что не согласились-то на мое предложение… Идем, Антоша.

Он двинулся к двери, стараясь сохранить беспечный вид человека, который ничего не проиграл, но даже спина у него имела обескураженный вид.

– До свидания, госпожа баронесса, – пробормотал Антон, выходя из комнаты.

Дождь меж тем уже кончился. Амалия подошла к окну и стала следить, как отъезжают гости. Первым в коляску забрался купец.

– Ты чего улыбаешься? – набросился он на сына. Когда Фомичев был не в духе, ему обязательно надо было на ком-то сорвать дурное настроение.

– Я ничего, – поспешно сказал Антон. – Я… я вспомнил, где ее видел. Она к нам в лавку приходила, седло покупать.

– А! Так, значит, ты ей, что ли, дорогое седло за бесценок продал? – вскинулся Фомичев. – Забыл, чей хлеб ешь? Мучение одно с тобой, никак деньги считать не научишься!

– Я нарочно ей подешевле продал, – вдохновенно солгал Антон. – Думал, она к нам расположена будет.

– Тю! – свирепо фыркнул Маврикий Алпатыч. – Ну ты голова! Кого на деньги надули, того уж точно уважать не будут. Одно мучение с тобой, право слово. И какое седло знатное спустил, шельмец! Лучше бы ты ей что поплоше подсунул, чтобы она себе шею свернула, холера!

Последняя мысль так крепко засела в его голове, что он распекал сына весь обратный путь.

Не подозревая о ругательствах, которыми осыпал ее несдержанный Фомичев, но, в общем, довольная тем, что отбила первую атаку противника, Амалия вернулась на прежнее место и задумалась. Часы пробили шесть, и только тогда она очнулась.

– Лиза!

Горничная тотчас же явилась на зов и стала у двери, держа руки за спиной.

– Расскажи мне про Фомичева. Сколько у него детей? А жена его кто была?

Лиза немного удивилась любопытству барыни, но все же честно ответила на все вопросы. У Фомичева только один ребенок, Антон. Его мать и соответственно жена Маврикия Алпатыча умерла, когда сын был совсем маленький. Да и то сказать, характеру она была слишком нежного, да и здоровья неважного. Сынок-то в нее больше пошел, если честно. После смерти Марфы Модестовны Маврикий Алпатыч все каялся, что плохо с ней обращался, и пообещал никогда не оставлять заботой ее брата, Гаврилу Краснодеревщикова. Слово свое, надо сказать, он сдержал, потому как, едва его дела пошли в гору, купил Гавриле гостиницу «Бель Вю» и еще несколько трактиров. Вообще если Маврикий Алпатыч кому и доверяет, то только Гавриле. Тот человек надежный, непьющий, работящий, а вот Антоша подкачал. Нет в нем коммерческой жилки, и про то все знают. Маврикий Алпатыч его специально из гимназии забрал, чтобы с юных лет приучать к делу, да все без толку.