– Я вижу, – сказала молодая женщина Маврикию Алпатычу, – что вы принимаете близко к сердцу мои интересы. У вас есть какое-то предложение?

Антоша надулся. Чисто купеческое, торгашеское слово «предложение» совершенно не шло утонченной даме в лиловом (правда, сегодня она была в желтом). Впрочем, он не мог отделаться от чувства, а если быть совсем точным – от предчувствия, что, несмотря на всю свою хватку, папенька потерпит поражение.

– Есть, – просто ответил Маврикий Алпатыч на вопрос Амалии. – Разумнее всего, сударыня, было бы вам теперь, пока вы еще полностью владеете Синей долиной, продать ее надежному человеку за хорошие деньги. Таким образом, вам не надо будет тратиться на суды, потому что всем этим займется уже тот человек, в чьем владении окажется Синяя долина. Земля – всего лишь земля, и вы ничего не проиграете, а только выиграете. Как вам такое предложение?

«Ай да хитрец, – помыслила Амалия, – ай да хитрец Маврикий Алпатыч! Прежде чем вести тяжбу от имени Любови Осиповны, решил пойти более простым и надежным путем – купить имение у меня. Хотя постойте, при чем тут вообще какая-то тяжба? Маврикий Алпатыч покупает у Любови Осиповны ее права, у меня – имение, и таким образом мы обе оказываемся ни с чем… Вернее, с небольшой суммой денег, а тем временем почтенный миллионщик перестраивает старый дворянский дом по своему купеческому вкусу, вырубает леса, сдает землю в аренду и устраивает охоты, чтобы доказать, что он тоже барин. Молодец, ничего не скажешь! Интересно, он ради сына так старается или ради себя?» И, хотя веснушчатый юноша был тут совершенно ни при чем, Амалия метнула на него такой сердитый взгляд, что тот поежился.

– Если же вы не хотите терять имение, – добавил Фомичев, решив, что она колеблется, – мы можем заключить соглашение о формальной передаче, а после того, как все суды окончатся, я верну вашу собственность вам.

– Сколько? – спросила Амалия внезапно.

– Что? – опешил почтенный купец.

– Сколько вы готовы дать мне за Синюю долину?

Антоша не верил своим ушам. Ему ужасно хотелось вмешаться, но, уже когда они ехали сюда, папенька велел ему помалкивать и набираться ума-разума, глядючи, как дела делаются. Антон смотрел – и набирался, но его грызла тоска. Неужели… неужели она даст себя объегорить?

Маврикий Алпатыч важно погладил свою черную бороду.

– Учитывая, что мне придется вести тяжбу вместо вас, а также запущенное состояние Синей долины, которое ни для кого не составляет секрета… – Он глубоко вздохнул. – Двенадцать тысяч рублей.

– Только-то? – с сарказмом осведомилась Амалия. – И как именно я получу деньги? Может, очередным фальшивым векселем за подписью покойного судьи?

– Право, сударыня, – забурчал купец, не привыкший к подобным намекам, – я не знаю, о чем вы… Двенадцать тысяч – прекрасная цена. Кто еще даст вам столько за имение, которое вот-вот станет предметом тяжбы?

– За двенадцать тысяч, – отрезала Амалия, – я могу продать вам только мельницу. И то без колеса.

– Почему без колеса? – опешил Фомичев.

– Потому что с колесом она стоит дороже, – заявила Амалия. – Вот так-то.