Катаев замечает мои трассера, на ходу врубается в тему и густо прикладывается сверху. Хорошо… Следующую перебежку делает уже один, только шапчонка пегим войлоком мелькнула, словно пасху ему на голову натянули. Ну-ну, гондон… я начал, Санек закончил – от души нагадил с обоих стволов поверх моей очереди. Усе мама, сливайте воду…

Только вошел в раж, дурное веселье боя вставило, слышу крики: «Санинструктора!» Плохо дело… У саперов есть свой внештатный санинструктор, вместе за одним операционным столом в гнойке стояли. Идет с пацанами и наш прапор, Степан, фельдшер второго батальона.

Дотягиваюсь до Зуба:

– Коробку давай!

Эта жаба скрывается в люке и через пару секунд выбрасывает мне… ленту! Ну, бля, хохол понадкушенный!

Спорить некогда. Закидываю ему отработанные звенья с оставшимися финиками, укладываю в свой короб новую сотку, загоняю затвор и, согнувшись пополам, лечу к саперам. Только добежал – оборачиваюсь на сопенье за спиной. Вот те на – Темир свою дуру сзади тащит. Мать-перемать! Лежать! Убью!.. Ну, да ладно, не назад же под пулями гнать. Своих дел немерено…

Здесь полный кавардак. Двое уже в десантах, над одним колдует Степан. Еще боец, с перетянутым по хэбэшке коленом, сидит привалившись спиной к люку и длинно строчит куда-то в горы. Понятно, вот он где, мой сапер-санинструктор. Между машинами – куча-мала. Двое, все уже в крови, пытаются тащить третьего. Тот упирается, кричит, плачет, тянется к своей собаке. Пес лежит на боку и под ним уже черная, растоптанная сапогами лужа. Все вперемешку: люди, звери. Где чья кровь? Кто ранен? Куда? Кто кричит? Короче, полный…

Между машинами саперов не шибко-то и чвиркает, жить можно. Ору что-то про маму, отталкиваю самого ретивого – явно не ранен. Тот, что упирается – с пробитым правым бедром и течет с него слишком добряче, – своя лужа уже. Не до эмоций. Фиксируя выбрики, наваливаюсь плечом сверху на живот, накладываю жгут под самые яйца и, не отпуская, вбиваю в другую ногу одну ампулу промедола. Бинтовать некогда – ногой он сучит, конечно, знатно, но разбери в горячке – все, что угодно, может быть: и кость, и артерия, и нерв. Врачи разберутся. Двое, что держали, волоком тащат его в десант к Степану. Пацан просто заходится – тянется к псине и кричит, кричит, кричит: «Дуся! Дуся!»

Спи, давай, братишка, разберусь я с твоей Дусей. Подхватываю животину и – за другую броню. Какой здоровый кобель, просто огромный… Вот тебе и Дуся! Тут подскакивает Болды, хватает за хвост и лапу и уже вдвоем шустро затягиваем собаку под десанты.

Эх, какой у меня татарча толковый! На ходу приметил – за здоровую лапу ухватился. Молодец… А пулемет свой бросил! Срань такая!

Тем временем танки так дружненько угандобесили по скалам, что, по-моему, даже по Кокче рябь пошла. Вначале прошлись по приметному коридорчику – так миномет по третьему разу больше и не гавкнул. Потом упороли куда-то повыше, в скалистую даль, ДШК тоже в момент прижух. Полечили и акээмщиков. Представляю, как духи после первых залпов дрыснули по щелям. Да остыньте, тут не спрячешься.