Счастливое время, когда можно делать деньги из ничего. Даже закон Ломоносова бессилен. Он здесь не срабатывает. Не рассчитал что-то Ми-хайло Васильевич.

Напротив останавливается навороченная тачка, вылезает навороченный мальчик, кидает в окошко ларька купюру, забирает пачку навороченных сигарет и, не взяв сдачи, возвращается за руль. Рядом навороченная девочка. Мальчику лет двадцать. Резко стартуя, машинка отчаливает от тротуара. Мне обидно. Почему он, а не я? Мне завидно. Да, мне завидно. Я не буду кричать на весь рынок: «Да мне по фиг, какая там у него тачка!». Потому что я тоже хочу такую. Почему он там, а я здесь? Почему он не потерялся, а я потерялся?

Зависть плохая вещь, но сейчас я завидую. Всем. Даже Сопле и Мальку. Конечно, есть те, кому похуже моего будет и кто посчитал бы мое положение райским. Но я – это я. И мои проблемы – это мои проблемы.

Шурка бросает окурок и идет к лоткам. Он договорился поторговать бананами за рынком. Вряд ли он приподнимется на этом. Сейчас банановый сезон, город завален южным плодом, и накручивать цену не имеет смысла. Но лучшего Шурка сегодня не нашел.

Я никуда не иду. Я смотрю на ветер. Я жду. Неизвестно чего. Может, жду, что ветер принесет мне волшебный конвертик от неизвестного добродетеля или ко мне подойдет граф Монте-Кристо и скажет: «Проблемы, мистер Том? Никаких проблем!». Никто не подходит, никто не дарит. Я выбит из колеи. Меня выбили. Какой-то сотней баксов. Нет, не какой-то. Целой сотней. Она какая-то для мальчика в машине. А для меня целая. И всего семь дней. Поэтому я выбит. Поэтому я хочу лететь за ветром. Куда угодно. Лететь.

Джерри возвращается не одна. С каким-то фраерком-студентом. Кожаная курточка, сине-белый «Рибок», крокодиловый «дипломатик». Подарки мальчику к совершеннолетию. Наверно.

Мальчик весело жестикулирует, прыгая вокруг Джерри, как обезьяна вокруг пальмы. Не иначе получил пятерку на семинаре. Джерри смеется, закрывая ротик ладошкой.

Оба заходят в подъезд. Юлькины предки на работе, мальчик, судя по улыбочке, об этом догадывается. Сейчас начнет проситься в гости, порешать математику. Знаем мы эти ученые темы. Икс плюс игрек в квадрате. А теперь поинтегрируем немножко.

Мне обидно. Студентик сбивает мне все планы. Джерри моя единственная надежда. В денежном отношении. Но именно в эту секунду обидно все-таки не из-за этого. Джерри с кем-то. Не со мной. По-детски смешно, но, кажется, я опять ревную. Где-то в подсознании, вслух же рассуждаю примерно так: «Послушай, Том, перестань забивать башку глупостями. Всякие Юльки-Катьки-Светки в жизни не главное. Это никуда не денется. Они будут всегда. Пускай они за тобой носятся. А ты мужик. Ты мистер! Ты, ты…».

Да, хорошо бы так. Но Джерри не бегает за мной. Джерри убегает от меня. Она взрослеет быстрее меня. И не мистер я для нее, а пацан. Все еще пацан. Обидно.

Я смотрю сквозь мутное стекло окна на ее подъезд и жду. Я хочу, чтобы сейчас она выбежала на улицу и устремилась ко мне. Чтобы бросилась на шею, зарыдала и стала говорить, что я единственный, неповторимый, не знаю какой там еще, а этот, с крокодиловым «дипломатом» и такой же наружностью, просто подлец, не дает шагу ступить, все норовит синтегриро-вать.