Святой Петр поперхнулся возле врат и внимательно слушал разговор с братьями.

— Тебя низвергли за твою гордыню. Если бы ты делал то, что говорит тебе отец, — сурово начал Михаил, наседая на брата, — Мне б не пришлось тебя скидывать. Ты — зло!

— А меня, между прочим, наш общий папа создал, — парировал Люцифер не уступая брату. — По образу и подобию своему. И ваших замечательных, добрых людей… Что-то горит внизу! А! Это же костер святой инквизиции. Вот, думаю, что ж так жареным запахло. Прямо, как дома! Да, да… Все, ведьму можно переворачивать! Я что? Я ничего! Я только за! Так, на чем я остановился? На людях! Наши добрые, чистые, голубиные души, которые прямо сейчас занимаются богоугодным делом, ни чета мне, честному ангелу, который предпочел правду тихому сопению в перья. Да, Миша?

— Не смей! — взревел Михаил, обнажая клинок, и двигаясь на брата, — Это ты искушаешь людей! Отец просто дал им свободу воли!

— Какая свобода воли? А мне дали свободу слова! — Люцифер стоял на своем и не сделал ни шага к отступлению, при виде надвигающегося брата, — Погоди, ты не о яблоке с древа познания добра и зла?

— Это была груша! — заорал Гавриил. — И не спорь! Я сам видел!

— Вы что? Снова про персики? — выкрикнул Петр, а Люцифер гаденько протер ручки.

— Между прочим, когда в райском саду смачно хрустели фруктом… Хорошо, что не топинамбуром, я был тут. Вон на том облачке… Как сейчас помню… — заявил Люцифер, одаряя всех дьявольской улыбкой. — Сидел себе, ножки свесил и рассуждал о мудром, добром и вечном… Эдакая маленькая звездочка на небосводе бытия! А внизу «чав-чав-чав! Ты буфеф ифо? Не? Жнащит я доем! Чав-чав-чав!»

— А Ева сказала, что ее искусил змей! — усмехнулся Гавриил, поглядывая на черные крылья младшего брата.

— Вот нужно было простынку подлиннее брать. Мало ли что там свешивалось? И вообще, я Еве объяснил доступным жестовым языком, что я положил на род людской, когда они решили вкатить мне претензии о том, что я — любимец папы, — кротко вздохну Люцифер. — Меня просто неправильно поняли!

— Мы прекрасно знаем, как все было на самом деле! — возразил Петр, гордо вскидывая голову.

— У меня вопрос, зачем сажать дерево, чтобы потом молниями гонять от него людей! Тоже мне, папину семеновку или антоновку объела человеческая саранча! — обиделся Люцифер. — А на меня свалили все смертные грехи! Мол, ты это, ты… Я тогда был святее всех святых! И нимб протирал каждые пять минут!

И тут Михаил замер, глядя на брата. А Люцифер только усмехнулся, давая брату время осмыслить все услышанное.

— Ребята!!! — встрял между братьями Гавриил, показывая пальцем вниз, где облачный просвет обнажал маленькую хижину и фигурку, которая воинственно подтягивает портки. — Антоний воду нашел, сейчас палками освящать будет.

— Антоний — идиот, вы согласны? — поднял брови Люцифер, глядя на братьев, которые кивнули. — Бог создал его по образу и подобию свое… Ай! Миша, меч брось! С логикой у тебя беда… Да хватит! У меня и так после падения на правом крыле четыре закрытых и один открытый перелом! Ай! Гаврюша! Спасай! У твоего брата прилив святости в голову! Гаврюша, кинь в него нимбом! Петя! Ты куда лезешь! Иди, гавкай из-за ворот! Там опять индульгенцию принесли…