Давай, Лерой! Сейчас же!

– Проклятый ведьмак! Ненавижу! – уронив руку, я в сердцах пнула стену и нетвердой походкой, пошатываясь от слабости, поковыляла к веранде.

Чистое солнечное утро казалось продолжением сна. Темная руна, чуть потемневшая от жара магического света, по-прежнему помечала мой дом.

Изматывающая жара отступила, и омытый последними летними дождями город большими глотками с наслаждением пил солнечный свет. Семимильными шагами приближался сезон первых заморозков, и по ночам в воздухе уже ощущалась острая печальная прохлада, характерная для самого начала осени.

До нового учебного семестра оставались считаные дни. Торговые улочки, где продавались канцелярские товары и учебная форма, превратились в преисподнюю, наводненную адептами, лицеистами и предприимчивыми мамашами великовозрастных чад. Они тащили за собой, как на прицепе, этих самых чад, а еще растерянных папаш со связками учебников в обеих руках.

В лавке с готовыми ученическими мантиями было не протолкнуться, но Крис не смущали ни толкучка, ни духота, ни даже явно завышенные цены. С деятельным видом она вытаскивала хламиды синего цвета, прикладывала к груди и придирчиво разглядывала себя в большое овальное зеркало, стоявшее у стены.

– Проклятие, – ворчала подружка, – почему никто не догадывается, как синий отвратительно сочетается с рыжими волосами? У меня от собственного отражения кровь идет из глаз.

– Тогда, может, уступишь зеркало кому-нибудь еще? – предложила я, обмахивая лицо газетной листовкой. Синий цвет действительно не подходил рыжеволосой, конопатой подруге. – Я опаздываю в библиотеку.

– Ты серьезно собралась просидеть в архиве весь семестр? – протянула Крис.

– Это единственный способ вернуть Тину долг.

Деньги на выплату штрафа мне пришлось занять у лучшего друга (не идти же к ростовщику), и было бы форменным свинством сделать вид, будто я забыла о ссуде.

– Для него пятьдесят золотых – это сущие пустяки, – справедливо заметила ворчунья.

– Для него, но не для меня.

– И как тебе работается в университетской библиотеке? – со вздохом уточнила Крис.

– Смотритель немножко не в себе и принимает меня за призрак читального зала.

– Значит, ничего не изменилось, – фыркнула она, намекая, что за время учебы я настолько срослась со стулом, корпя над учебниками в университетской библиотеке, что местные должны считать меня или своей, или уж предметом интерьера. – Слышала, что всех каторжников пригласили в зал собраний?

«Каторжниками» она ласково называла нас, попавших в стражий участок в ту ночь, когда случилась облава. Себя же она считала гуру скольжения.

– Угу, – промычала я, мечтая переместиться в холодное библиотечное хранилище прямо из душного, заполненного разноцветными хламидами зала, а не трястись полчаса по запруженным улицам в городском омнибусе. – Записку от декана прислали вместе с новым расписанием. Там четыре дня в седмицу какое-то дополнительное занятие.

– Думаю, что вас накажут, – заявила она, вытаскивая очередную мантию. – У тебя уже есть работа, так что остальных наверняка заставят пахать уборщиками.