- Может, и ты не пойдешь? - спрашивает бабушка Ваню.

- Дело его, - говорит дедушка, но видно, что очень рад, когда Ваня молча одевается.

И вот они на улице. Морозит. Дедушка сажает Ваню в санки, кладет ему на колени сумку с бельем и веником; Ваня едет в санках и смотрит, как луна вместе с ними идет над лесом, как санки убегают от своего блестящего следа.

В предбаннике разделись. В саму баню дверь примерзла, и дедушка ударил ее пяткой. Вошли, зажгли свет.

- Привыкай, - сказал дедушка и стал в большом тазу кипятком заваривать веник. Сразу запахло лесом.

Ваня привык к жаре и хотел мыться, но дедушка не велел мочить голову, зачерпнул ковшом воды и выплеснул на каменку. Так рвануло, что отодрало снова примерзшую дверь. Дедушка придержал ее и снова поддал. С потолка закапали холодные капли. Уши у Вани загорелись от жара. Ваня присел, а дедушка полез на полок.

- Ну-ка, ну-ка, солдат, не гнись под огнем, иди на передовую! - позвал дедушка.

Как ни страшно Ване, а виду не подал, тоже полез наверх. Дедушка, жалеючи, немного похлестал его и отправил вниз, а сам принялся бить себя по спине, по бокам, по груди.

Когда Ваня вымылся, то подумал, что сейчас дедушка окатит его и отправит одеваться, но, оказывается, дедушка еще только-только начал париться, и Ване бросать дедушку никак нельзя - он нужен старому солдату.

Дедушка так поддавал на каменку, она так взрывалась, что баню только чудом не разносило по бревнышку. А Ванина работа была такая: зачерпывать ковшом воду из бочки у дверей и лить ее дедушке на голову. Вверх - вниз, вверх - вниз. Ваня так разогрелся, что и на себя плескал воду, чтоб охладиться. А когда дедушка кричал: "Отдохни!", а сам поддавал на каменку, то Ваня подползал к дверям и утыкался лбом в обледеневший пол. Лед под головой таял.

Долго парились. Даже луна сдвинулась, это Ваня заметил, когда оделись и вышли. Дедушка старался посильнее закутать Ваню, а Ване хотелось бежать по морозу в одной рубашке, вот уж напарился! Зато и чаю они выпили за ужином! Дедушка хвалил Ваню за выносливость. Ваня сидел гордый и, конечно, не сознавался, что еще немного - и он бы просил пощады.

- А дедушка как обольет меня! - хвалился он перед Колей. - А я хоть бы что!

- С гуся-лебедя вся вода, с нашего Ванечки вся худоба, - добавляла мама.

И Ваня видел, что все на него любуются.

На печке

Баня и печка вылечивают от всех болезней. Почти от всех. Так считает дедушка. И даже бабушка, всегда несогласная с дедушкой, в этом с ним соглашается.

Простуда лечится так. Ребенка, и дедушку тоже, поят чаем с медом или малиной и посылают на печку, а там еще укрывают шубой. Потом потного, распаренного ребенка переодевают в сухое белье и на руках относят в кроватку. Дедушку нести не надо, идет сам. Вот и все лечение.

Живот лечится еще проще. Надо лечь голым животом на горячие кирпичи и терпеть. На животе потом долго остаются отпечатки щепочек, а опилки приходится выковыривать.

Но если бы даже печка ничего не лечила, Ваня все равно бы любил ее. На ней всегда хорошо. Ваня сидит на печке и выдумывает про себя, что он - Емеля и что его печка может сама ездить по улицам.